Сибирские Огни № 003 - 1990

пенного уровня населения. За 1929—1932 гг. фонд накопления был увеличен в 4,8 раза, а фонд потребления вырос всего на 5%1. Во второй пятилетке нажим со стороны госу­ дарства на потребителей был несколько ослаблен, но перед войной снова усилился. Форсирование развития оборонного произ­ водства привело в 1939—1940 гг. к заметно­ му снижению жизненного уровня населения. Так, объем товарооборота государственной и кооперативной торговли в 1940 г. умень­ шился на 7%, в том числе по продовольст­ венным товарам — на 11%2. Падение сельскохозяйственного производ­ ства, перераспределение сырьевых ресурсов в пользу группы «А» промышленности и со­ кращение импорта сырья для группы «Б» привели к резкому ухудшению структуры потребления населения. В составе потребле­ ния продуктов питания упала доля продук­ ции животноводства. Так, потребление мяса на душу населения уменьшилось с 28 кг в 1928 г. до 16 кг в 1937 г. Потребление яиц сократилось более чем на 40%3. В предво­ енные годы, несмотря на лихорадочные по­ пытки исправить положение в сельском хо­ зяйстве, добиться этого не удалось. В 1940 г. среднедушевое производство его продукции, по расчетам автора, было мень­ ше, чем в 1928 г., на 14% и не выросло по сравнению с 1913 г. Следовательно, курс на коллективизацию, с точки зрения эконо­ мической, себя не оправдал. Душевое по­ требление продукции животноводства, ха­ рактерное для 1928 г., было восстановлено лишь в середине 50-х годов. Начиная с первой пятилетки, инвестиции в сферу жизненных потребностей человека стали безнадежно отставать от роста его потребности в жилье, услугах образования, здравоохранения и т. п. Сформировался тех­ нократический подход к человеку, не прео­ доленный и поныне. Десятилетиями он де­ магогически прикрывался фиговым листком «заботы партии и государства о благе на­ рода». Рост городского населения значи­ тельно превосходил размеры вложений в объекты социально-бытовой инфраструкту­ ры. До войны огромные масштабы приобре­ ло сооружение жилья барачного типа, до- Мов без водопровода и канализации, раз­ мещение школ, больниц, поликлиник и т. д. в нестационарных и непрофилированных помещениях, в так называемых, «приспособ­ ленных помещениях». Словом, вместо капи­ тально выполненных объектов строились временные сооружения, сохранившиеся кое- где и сейчас. Пожалуй, в наибольшей мере от авантю­ ристического курса руководства пострада­ ло крестьянство. Не говоря уже о том, что его экспроприация сопровождалась репрес­ сиями по отношению к значительной части сельского населения, колхозники были ли­ шены возможности получать сколь-нибудь существенные доходы от общественного хо­ зяйства. Натуральные выдачи на трудо- 1 Б а р с о в А. А. Баланс стоимостных обменов между городом и деревней,—М„: Наука, 1969 — __ Q до_gj 2 ЦГАНХ СССР,-Ф , 4372,-Оп. 38,—Д. 252,- Л. 22. 3 Центральный государственный архив народно­ го хозяйства СССР (ЦГАНХ) —Ф. 4372—Оп. 41. —Д. 199-Б.—Л. 178; Материалы по балансу на­ родного хозяйства СССР...—М.; ЦУНХУ СССР 1932,—С. 168—169. день были малы, а денежные — ничтожны: так, в колхозах Нечерноземья до 1953 г. на один трудодень начислялось по 1—2 коп. (в масштабе современных цен). В этих условиях формирование нищенского фонда потребления колхозников зависело главным образом от их труда в личном подсобном хозяйстве, самовольного присвоения части колхозной продукции и сторонних заработ­ ков. В 1940 г. личное подсобное хозяйство дало 51,7% всех доходов колхозников, а в 1946 г. — даже 69,5%'. В 1937—1940 гг. из всего денежного дохода колхозников лишь от 17 до 20% приходилось на оплату труда в колхозах и МТС2*. Широкие размеры приобрела антигуман­ ная практика использования в обществен­ ном хозяйстве труда подростков, больных и престарелых, «подставляемых» на работы взамен взрослых, занимавшихся поиском средств существования на стороне. В 1940 г. в колхозах работало 60% всех под­ ростков и 90% всех престарелых и боль­ ных8. Общественные фонды потребления для деревни государством не формировались под тем предлогом, что это — прерогатива самих колхозов, которые, однако, не распо­ лагали для этого средствами. Пенсионное обеспечение колхозников носило чисто сим­ волический характер, поскольку зависело от финансового состояния колхозов, большин­ ство которых было малодоходным. Госу­ дарственное финансирование пенсий колхоз­ ников (в половинном размере) было введе­ но лишь во второй половине 60-х годов. Поток непродовольственных товаров (тканей, одежды, обуви и т. д.) из города в деревню после 1928 г. резко ослаб. При карточной системе продажи населению по­ требительских товаров (1929—1935 и 1941— 1947 гг.) она была распространена лишь на несельскохозяйственное население. Если го­ рожанам гарантировался известный мини­ мум потребления непродовольственных то­ варов, то жители села могли приобретать их либо по спекулятивным ценам, либо за счет натурального обмена на продовольст­ вие. Замечу в данной связи, что сплошную коллективизацию Сталин рассматривал чис­ то прагматически: не как средство повы­ шения благосостояния крестьянства, а как средство решения зерновой проблемы. Иными словами, теоретически возможная социальная цель данного процесса меркла перед его другим предназначением, а имен­ но созданием продовольственной базы для форсирования индустриализации. Словом, с начала первой пятилетки и примерно до се­ редины 50-х годов Советский Союз характе­ ризовала почти всеобщая бедность населе­ ния, которая практически стала социальной «нормой» сталинского режима. Притяга­ тельная сила социализма явно ослабла. IV. ЭКОНОМИКА ДЕФИЦИТА В первом пятилетием плане был отражен курс на рациональное хозяйствование: наме- 1 История социалистической экономики СССР — Т. VI.—М.: Наука. 1980,—С. 127. 2 ЦГАНХ СССР,—Ф. 4372,—Оп. 41—Д. 194 — Л. 24. 3 Всемирно-историческая победа советского на­ рода. 1941—1945 гг,—М.: Наука, 1971,—С. 339— 340.