Сибирские Огни № 002 - 1990

ние праздники. Новый год мы с Мишей встречали дома. Была и елочка, вернее, сосенка, так как елей здесь нет. Как всегда в боль­ шие праздники, немного взгрустнулось. В середине марта у меня заканчивается срок вербовочного кон­ тракта, и я должна буду или продлить его, или уехать. И в связи с этим хочу поговорить с тобой, хотя это и тяжело. Одним словом, ты должен решить нашу с Мишей судьбу. Ведь я у него и «мама» и «папа», как он говорит. Но всем сердцем хочу, чтобы у нас был папа. Не знаю, сможешь ли ты простить все прежнее и поверить мне в будущем. Да и станешь ли в этом разбираться?.. Ты пишешь очень сдержанные письма и, видимо, только из снисхождения ко мне. Что касается меня, то, поверь, ближе тебя у меня никого ни­ когда не было и не будет. Я — мать, и единственный человек, ко­ му бы я доверила воспитание сына, это ты. Я уверена, что наша семья была бы если не самая, то одна из самых счастливых. Я так настрадалась за свою необдуманную жизнь!.. Но теперь я да­ же не за себя беспокоюсь, я бы и одна смогла прожить. Но когда мой сын готов просить чуть ли не каждого дядю на улице — стань мне, пожалуйста, папой... это, поверь, невыносимо. Больше я не могу писать, мне трудно. Добавлю только — я люблю тебя. И не бойся, что мы с Мишей будем тебе в тягость. Мы ждем твоего решения — берешь ли ты нас под свою за­ щиту? Целуем тебя. Твои Майя и Миша». Оторвавшись от чертежей, он глянул в окно и увидел, что в огромном ущелье улицы, в свете фонарей, падает снег. Крупные снежные хлопья с пружинной медлительностью опускались на землю, и это был уже не колючий зимний снег, это был теплый снегопад с обещанием весны... Косте захотелось одеться, пойти на улицу и бродить, бродить по городу с ощущением тихого счастья. Наконец-то он пришел к решению, которое долго и мучительно вы­ зревало в нем... «Надо возвращаться в отдел! — вот к какому решению пришел он. — Цех — это все-таки отвлеченка, хотя и полезная, но отвле­ ченна. И с нею надо кончать. А то ведь всю жизнь можно пробыть в отвлеченке. Хватит. Пора наконец заняться своим кровным делом — и только им!..» Завтра же пойти в конструкторский отдел, думал он, пойти к главному инженеру, к директору завода и сказать — вот Пробле­ ма. Вот, смотрите, что уже сделано. Я пять лет пыхтел... Это рево­ люция в обрубке. И — развернуть свои рулоны с чертежами. И сказать — давайте создадим неформальную группу, привлечем пар­ ней из Института теплофизики, гидродинамики, лазерщиков, взрыв­ ников- И вместе навалимся, доведем дело до стадии рабочего про­ екта. С разработкой узлов, с деталировкой... Кого из конструкторов на это взять? — спрашивал себя Костя.— Да тех же Мытищева, Зарубина, Куреева, Прохоренко. Где ж идеальных-то людей возьмешь?.. Ниоткуда они не возьмутся. Ни с какой Луны, ни с какой звезды. С теми же людьми придется... И придется переступить через обиды, что они когда-то причинили. Ради дела... Ради общего блага, в конце концов... С годами он научился за словами, жестами и поступками лю­ дей угадывать причины этих слов, этих жестов и поступков. И приходил к пониманию, что истинное лицо человека часто прячет­ ся под личиной. Не раз и не два перебирая в уме события пяти­ семилетней давности, приходил к выводу, что «мрачный философ» Зарубин, «аристократ» Мытищев, «хохмач» Прохоренко — это толь­ ко личины. Личины циника, пижона, хохмача. И что эта чешуя на них не столько их вина, сколько беда. Это атмосфера всеобщего