Сибирские Огни № 002 - 1990

...Итак, остаток зимы и начало весны они прожили без срывов, почти благополучно, почти душа в душу, если не считать того, что Костя по-прежнему ревновал Майю к отдельским донжуанам... Не к кому-то конкретно, а вообще. И хотя повода для ревности вроде не было, он не мог равнодушно слышать имена Мытищева, Зарубина, Реховского, которые Майя, рассказывая об отдельской жизни, упо­ минала меж прочими именами. Костя тогда менялся в лице, и от Майи это не ускальзывало. В особенности бесило его упоминание «идеального человека» Реховского... Со слов навещавшей его в цехе Лии Татаркиной Костя знал, что Реховский давно одумался, вернулся в лоно семьи, к своей жене и дочке. При этом Лия намекала, мол, в отделе знают, что Костя чуть не размозжил Реховскому голову, но, мол, даже за это его не осуж­ дают... Костя не любил вспоминать свою выходку, стыдился ее, но что было, то было... Немного придя в себя после соревнований по ориен­ тированию, после ухода Майи и после поездки домой, в родной го­ род, он заявился в отдел прямо в грязной робе и позвал Реховского на улицу. 3/ того слегка вытянулось лицо, но он, видимо, взял себя в руки. Они прошли мимо курильщиков, которые, как всегда, толпи­ лись на лестничной площадке, спустились на первый этаж. А когда оказались на улице, на зябком ноябрьском ветру, Костя взглянул в надменные, полуприкрытые тяжелыми веками, глаза своего бывшего начальника и сказал: — Я пришел убедиться, кто ты есть на самом деле... Сперва я тебя чуть ли не идеальным человеком считал, в пример себе ставил. Потом гляжу — нет, не хватает чего-то идеальному человеку... Не видит он в нас живых людей. Дальше — больше. Не душевности, гляжу, не хватает, души совсем нет, совести... Ты ведь до того меня за человека не считал, что прямо домой ко мне блудить приходил. До того козявкой считал, что перед самым стартом потребовал от Мани скажи, что ушла от него. Мол, пусть подыхает там, в тума­ не, черт с ним. Да только не подох я, Реховский, жив, как видишь, И пришел убедиться, кто же ты есть на самом деле — робот бесчувст­ венный или обыкновенная скотина. Дам вот кирпичом по башке, и если звон пойдет, значит, робот... — Но, но! — дернулся Реховский. — Я смотрю, тебе место даже не в обрубочном, а в тюрьме... И так всколыхнулось в Косте накипевшее, такая ненависть уда­ рила в голову, что он бросился к куче мусора, который остался тут со времен строительства, мигом схватил половинку кирпича с при­ ставшим снегом и запустил ею в Реховского. — Кончай, говорю! Ответишь!.. — окрысился Реховский едва увернувшись от кирпича. ’ Костя сцапал второй кирпич, и когда разогнулся, то увидел что Реховский панически убегает к двери. И только успел нырнуть в там­ бур, как кирпич грохнул в пружинно захлопнувшуюся дверь. — Душонка! — выдохнул Костя вслед беглецу. Теперь он болезненно морщился, кряхтел, вспоминая все это иро­ низировал — тоже мне, мститель!.. Граф Монте-Кристо нашелся! И тем не менее воспоминание об испуганной физиономии «большого че­ ловека», о его бегстве за спасительные стены доставляли какое-то злое удовольствие... «Душонка!» — повторял он про себя. И вот когда Майя в разговорах случайно упоминала фамилию Ре­ ховского, это вызывало в Косте ощущение, подобное зубной боли Та­ кую же застарелую ревность испытывал он при упоминании «мрачно­ го философа» Зарубина, и эта ревность немного омрачала их жизнь В целом же конец той зимы они прожили в мире и согласии Однако с наступлением весны Майя заскучала... В городе как-то сразу, с середины апреля, сделалось жарко, душно, пыльно, и Майя стала поговаривать о том, что просидеть все лето в городе — тоска £6