Сибирские Огни № 002 - 1990

Реховский начал кипятиться, начал взывать к совести: — Поражаюсь, братцы!.. Неужели вам не дорога честь завода!.. Не выставить команду — это позор заводу!.. Черная полоска усов на узком бледном лице Мытищева болез­ ненно перекосилась, будто он трогал языком крошащийся зуб... Куреев стал наливаться багровостью... Леха Перевалов запустил пятерню в свои нечесаные лохмы... Неловко всем, неловко; провалиться сквозь землю — так нелов­ ко... — Да пишите меня... В следующую минуту Костя с досадой понял, что это не чей-ни­ будь чужой, а его собственный голос произнес: «Да пишите меня...» У Майи слегка округлились глаза, у Реховского нервно дерну­ лось лицо, мол, ты смотри, этот-то еще шевелится... Следом за Костей согласился бежать Перевалов, потом записа­ лись еще двое незнакомых Косте парней. А все остальные, кто был у костра, с облегчением как бы вздохнули, оживились, загалдели и с энтузиазмом принялись за приготовление завтрака; кто-то взялся поддерживать огонь, кто-то пошел за водой, а кто-то потянулся к ги­ таре... Костю же вместе с Лехой и незнакомыми парнями Реховский повел к месту старта и по пути все давал указания, наставлял, напо­ минал о чести завода, которую им предстоит защищать... Зябко поеживаясь, Костя плелся вместе со всеми и почти со злостью спрашивал себя — что это опять его дернуло?.. Куда опять полез?.. Рядом с ним очутилась вдруг Майя, и Костя было подумал, что она хочет как-то подбодрить его, поддержать, шепнуть какие-то теп­ лые, хорошие слова... Приотстал от парней и Реховский. «Ну что ж ты?..» — негромко сказал он Майе и бросил на нее многозначительный взгляд. И тогда она каким-то не своим, каким-то скрипучим голосом сказала Косте: — Ты на днях кричал, чтоб я уходила... Ну так вот... я ушла от тебя... Жить с тобой невозможно... Свои вещи я вчера забрала... Он даже не услышал громких слов главного судьи соревнований, парня с красной повязкой. _ Иди... — все тем же скрипучим голосом сказала Майя. — Была команда строиться... Из последних сил борясь с ознобом, стискивая зубы, стоял Кос­ тя в длинной шеренге «смертников», и в окоченевшем сознании ше­ велилось: «Ушла... Она ушла... И этот потребовал — скажи ему сей­ час же, что ушла...» Однако продолжал стоять на старте, не плюнул, не вышел из строя: дал слово — умри, но сдержи его — это сидело в нем глубо­ ко, в самой печенке. Когда выкрикнули его фамилию, Костя, как во сне, взял из рук судьи пакет... Отошел в сторону... Надорвал конверт... Извлек из не­ го карту... Потом опустился на пожухлую траву с запавшим в нее снегом и расстелил карту перед собой... Сориентировал ее по компа­ су так, как учил когда-то Леха... Взял азимут на ближайший «конт­ рольный пункт». Поднялся и неуверенно, то и дело спотыкаясь, по­ бежал на непослушных ногах... Пестрый шумный лагерь остался за спиной, звуки его стихали, и последнее, что Костя еще некоторое время слышал, была песня из динамика, хриплые крики Высоцкого. «Идет охота на волков, идет охота!..» На первой же сотне шагов он понял — надо послать на хрен все постороннее и собраться в кулак, включить все свое зрение, слух, обоняние, — всю свою «сообразилку», иначе пропадешь в этом не­ проглядном мороке...