Сибирские Огни № 002 - 1990

автор не стремится показать себя в более выгодном свете. Он убежден, что и его жизнь, со всеми вывертами, взлетами и про­ валами,— отражение неизмеримо большего: Проходит все, но вечен зов нетленный,— Вдруг отразившись в зеркале ручья. Себя увидеть капелькой Вселенной И выдохнуть тихонько: «Это я!» Лирическому герою поэмы — да просто ее автору! — довелось испытать немало страшного и горького. И может, не каж­ дому покажется оправданным желание поэта: «Писать бы так, чтобы сквозь слезы — смех»,— но таков уж склад человеческо­ го и творческого характера Б. Климычева: «Да если бы не юмор и не колючки слад­ кие его, то я уже давным-давно бы умер...». Вот как он, например, описывает, с при­ сущим ему юмором, свой первый робкий визит в редакцию газеты: Бродил коридором, смущенье скрывал, Ведь так в кабинетах кричали: — Петрова зарежьте и киньте в подвал, Отбейте линейкой вначале! Левицкого бросьте повыше в окно, Глазкова сильней растяните. А дамочка эта —в корзине давно... С Арсланова шапку снимите!.. Казалось, мокрушники здесь собрались, Кого-то кончают в подвале. Беседовать с ними? Поди объяснись, Ведь их и поймешь-то едва ли! Я помню отчетливо даже теперь. Как сердце надрывно стучало, Когда я открыл кабинетную дверь, В нее постучавшись сначала. Шутки шутками, но тогда Б. Климычев открыл дверь не только в редакцию, но и в свою судьбу. Очень скоро испугавший его поначалу жаргон газетчиков стал привыч­ ным. Но куда важнее, что с этого времени все ближе и доступней для него становил­ ся язык поэзии. В человеке, повидавшем в раннем детстве всю изнанку жизни, грязь ее и холод, ро­ дилась инстинктивная тяга к чистоте: «Кто лазил в грязище, тому чистота и ночью приснится, лаская». Этой тягой к возвы­ шенному, но не к небесному, а к земному, пронизана вся поэма. «Возвращение земли» — это возвраще­ ние истинности. Поэма написана страстно, поэтому даже не хочется лезть с критическими придирка­ ми. Вот только зачин ее: «Вы спали на го­ лом цементном полу? Вы спали в вагоне- углярке? На вениках спали в укромном уг­ лу за дымным котлом кочегарки?» — за­ ставляет вспомнить сразу и Л. Мартынова, и В. Озолина... Несколько бледнее в сборнике стихотво­ рения, хотя и среди них есть весьма удач­ ные: назову, например, «Шаги», «Йог», «6 октября 1948 г.». А одно короткое сти­ хотворение хочется процитировать пол­ ностью — настолько оно отражает твор­ ческий дух Б. Климычева: Какое, право, святотатство, Когда поют, поют когда: «Мои года, мое богатство!» Года —богатство? Ерунда! Сберкнижка, опыт и квартира — Пусть все рассеется, как дым, Пусть вновь в ремках пойду по миру, Голодным, глупым, молодым! «Меня учила жизнь не мелочиться»,— так написал о себе поэт. Новая книга ярко под­ тверждает это. А. КАЗАНЦЕВ Юрий Чернов. Запоздалая стая. Рассказы. Новосибирское кн. изд-во, 1988. «И стебелек травы достоин великого ми­ ра, в котором он растет», — утверждал Рабиндранат Тагор. Эти слова с полным основанием можно поставить эпиграфом К книге Юрия Чернова. Да, все живое на нашей планете достойно жизни и глубочайшего уважения,— говорит писатель. «Пройдись по земле босиком, сними шапку перед самой невзрачной бы­ линкой, обласкай взглядом и колючий ши­ повник, и не нужный тебе чертополох. По­ старайся увидеть лес, речку, поле бескоры­ стными глазами ребенка, и они откроют тебе свою красоту...». Писать о природе сейчас модно. В жур­ налах, газетах, книгах, по радио и телеви­ дению — бурные потоки разного рода экологических статей, фенологических за­ меток и пр. Пишут все: и те, кто знаком с природой всего лишь по прогулкам в го­ родском сквере, и те, кто на весеннюю, оку­ танную зеленым дымом первой листвы, березку смотрит как на черенок дачной ло­ паты или ножку для стула. Да, мода есть мода: пишут и говорят о природе многие, но лишь единицы знают, какого огромного труда стоит свое, незаемное слово о родной земле, свой поиск, свое наблюдение, свое, пусть маленькое, но открытие в бесконеч­ ной череде естественных явлений. А вместе с тем, это, пожалуй, самое интерес­ ное занятие на свете. Писатель-природолюб, Юрий Чернов принадлежит к когорте искателей и следо­ пытов; его слово добыто напряженной ра­ ботой, оно, как говорится, из первых рук, а не перепето с чужого голоса, как это нередко бывает. Автор не стремится к мно­ гомерному исследованию экологических проблем, к защите природы в публицисти­ ческих схватках. У него совсем другие зада­ чи — воспитательные. В коротких, но ем­ ких по мысли и чувству своих рассказах он повествует о нашей суровой, скудноватой для стороннего глаза, но могучей сибирской природе, овеянной поэзией степного и лес­ ного раздолья, величием первозданности. Цель у автора благородная: заронить искру любви к родной земле, искру светлой на­ дежды на ее вечное бытие... Случается, в творческой судьбе писателя встреча с интересным человеком играет ог­ ромную, иногда решающую роль. Трудно сказать, проявился ли бы с такой яркостью талант В. Арсеньева, не повстречай он на таежной тропе своего легендарного Дерсу Узала. То же самое можно сказать и о дру­ гом известном писателе-путешественни- ке — Г. Федосееве и его друге-эвенке Улу- киткане. Юрию Чернову тоже повезло в жизни на встречи с интересными и самобытными людьми. Один из них, старый таежник Иван Васильевич Гавырин, в творческой биографии прозаика имел тоже очень боль­ шое значение. По крайней мере, цикл но­ велл о Гавырине, озаглавленный «Лыжи, подбитые камусом», по моему мнению, яв­ ляется в сборнике лучшим. Это именно не­ выдуманные рассказы бывалого человека, всю жизнь прожившего в лесах, на озерах, исходившего вдоль и поперек великие бо. лота Васюганья. А потому все вещи цикла