Сибирские Огни № 002 - 1990

а книжной полки Иван Яган. Куда ни поеду, куда ни пойду... Документальная проза. Челябинск. Южно- Уральское кн. изд-во, 1989. Когда время неумолимо приближало гласность и демократию, честное слово Ивана Ягана то и дело звучало со стра­ ниц областной газеты «Советское За­ уралье», журналов «Урал» и «Сибирские огни», на областном радио. И хотя далеко не все проходило в печать и эфир, писа­ тель всегда бился за правду, говорил и писал, что думал тогда, когда за правду исключали из партии и снимали с работы. Перестройка лишь ускорила выход кни­ ги Ивана Ягана, восстановила в правах те строки, что раньше беспощадно выре­ зались литературными чиновниками. Не случайно же первый раздел книги «Думы мои, думы...» (горестный стон великого Кобзаря взят здесь эпиграфом) заверша­ ет не увидевший в свое время света очерк «Не топись в огороде, баня, или Что мо­ жет маленький чиновник». Внимательно прочтите эту бытовую историю. На первый взгляд, какая ничтожная мелочь, какой ничтожный «герой» — чиновник облсов. профа В. Г. Каргин, даже конфликт как будто смехотворный, буря в стакане во­ ды! Не торопитесь с выводами: каргины махрово расцвели на человеческой ниве во времена самых массовых репрессий — в период коллективизации. После расправы над крестьянством и казачеством они с легкой руки «вождя.диктатора» утверди­ лись на роль безгрешных его опричников, уже более квалифицированно провели ис­ требление интеллигенции, верхних эшело­ нов и среднего звена. Да и сама себя эта саранча почистила от лишних свидетелей. Они, каргины, были везде и всюду — иуды, доносчики, провокаторы и предате­ ли, садисты и мстящие нормальным людям за свою порой физическую неполноцен­ ность (в Шадринске один туберкулезный энкеведешник харкал кровью в лица аре­ стованных), негодяи без капли морали, совести, стыда и сострадания. Даром, что ли, слово «милосердие» подводило людей под известную пятьдесят восьмую статью?! Мои земляки, что постарше, и однокашни­ ки никогда не забудут тысячекратно про­ клятого матерями и бабушками налогово­ го агента Семена Кузьмича Юровских, хромого, с жабьим лицом и с натурой ду­ шегуба, и тех активистов, беспощадно проводивших подписку на заем круглого­ дично, невзирая на сроки правительства. Казалось бы, канули эти людишки в прошлое, ан нет! И в истории по ликви­ дации бань на участках курганских садо­ водов, безоглядно и лихо поддержанной молодежной газетой, каргины чуть ли не восторжествовали. Публикации так назы­ ваемых «откликов» на ее страницах на­ поминали собой победные реляции с по­ лей военной баталии. Если раньше ма­ ленькие чиновники из кожи лезли, чтоб страна наша полностью отюрмела (выра­ жение М. Кольцова), то сейчас им захо­ телось, чтобы она... обовшивела. Не сек­ рет, что помыться в общественной бане не так-то просто, будь ты курганец или шад- ринец. Махонький чиновник подсунул свою бумагу вышестоящим руководителям, и они подмахнули антинародную идею. Очерк был воспринят не как призыв к здравомыслию и реалиям жизни, а как покушение на... Советскую власть. В сей эпопее благополучную и справедли­ вую точку поставила встреча автора с первым секретарем обкома партии. А что, если б, как ранее бывало сплошь и рядом, не принял писателя секретарь? Исправлять то, чего понатворил бы Каргин, пришлось бы, ох, как долго и накладно! Почему же я так задержал внимание читателя на далеко не самом остром очер­ ке книги? Есть куда более обжигающие душу главы — «Уроки», «Ночные беседы». Процитирую все же концовку очерка: «И еще: маленькие чиновники, «перестройщи­ ки» типа Каргина могут наломать дров и не только в банных делах». Могут! И на­ ломали уже. Все они из одной очень жи­ вучей породы человеческих гадов, которые, приспосабливая «под себя» святое дело гласности и демократии, хотят и сегодня отравить своим ядом людскую жизнь, опо­ рочить перестройку. Вот почему злобо­ дневны и посейчас страницы книги Ивана Ягана — не книги, а исповеди писателя перед ушедшими поколениями, современ­ никами и самим собой. Ведь, к горькому сожалению, ничего почти не изменилось после очерка «Поездка в Зеленоборье»: зло и злодеи не наказаны. Не устарели заданные вопросы в очерке «Три дня в Мокроусово», разве что горестные «Уроки» должны оставаться уроками нам на буду­ щее, жуткими уроками. Равнодушие и от­ чужденность дают знать о себе повсюду. Ну, кто уверен, что где-то и нынче не за­ пашут хлеб и картошку, не уйдет трава под снег, а ей взамен не станут заготав­ ливать на корм скоту тростник, кочки и