Сибирские Огни № 002 - 1990

нимает неведомого архитектора далекого прошлого. В Чебровке была еще одна цер­ ковь, большая, с высокой колокольней. «Ка­ залось бы, две церкви — одна большая, на возвышении, другая спряталась где-то под косогором — какая должна выиграть, если сравнить? Выигрывала маленькая... Она всем брала: и что легкая, и что открыва­ лась глазам внезапно. Высокую, да еще на возвышении, видно было за пять километ­ ров, а маленькую будто нарочно спрятали от праздного взора, и только тому, кто шел к ней, она являлась вся сразу». Никто теперь не откажет нам в утверж­ дении, что В. Шукшин написал прекрасные страницы, сам полно раскрылся в понима­ нии подлинной красоты, убедил, что неиз­ вестный архитектор — явление в русском искусстве выдающееся и что Семка Рысь — крупная личность, наделенная даром жить красотой, радоваться ею и недоумевать, по­ чему люди, к которым он обращался, рав­ нодушны к ней, не желают поддержать его усилий — сохранить эту сказку, это чудо искусства. Потому-то так скорбно его зак­ лючение: не умеешь радоваться и радовать — «воюй, командуй или что-нибудь такое де­ лай — можно разрушить вот эту сказку: положить пару килограммов динамита — дроболызнет, и все дела. Каждому свое». Потому и завершается рассказ такой пе­ чальной, бесыСходной, душу раздирающей сценой: «С тех пор он про талицкую церковь не заикался, никогда не ходил к ней, а если случалось ехать талицкой доро­ гой, он у косогора поворачивался спиной к церкви, смотрел на речку, на луга за реч­ кой, курил и молчал...». "Надсадили, заглушили большое сердце народного умельца, прекрасного человека и художника. Здесь потрудились и митро­ полит с его богатым домом и «Волгой» на дворе, и писатель, которому Семка создал в городской квартире настоящую крестьян­ скую избу XVIII века и который в нужную минуту не допустил Семку к себе, и пред­ седатель облисполкома с его чиновниками, которые удовлетворились заключением ко­ миссии и не сумели понять, что церковь продолжает радовать людей своей красотой. Вот как кристаллизуется задушевная мысль писателя, прозрачно выраженная в этом рассказе. Хорошо. Как памятник архитектуры — церковь эта ценности не представляет. Клан князей Борятинских устроил в ней семей­ ный склеп, «раздолбали фундамент», и цер­ ковь «слегка покосилась на один бок», пусть, наконец, это будет лишь копия вла- димировского храма Покрова... — Но красота.то какая! — упорно наста­ ивает Семка в полном согласии с автором, потому что убежден: красота сама по себе достойна бережного сохранения, та самая красота, которая, по Достоевскому, спасет мир. В 1987 году В. Распутин равнодушие та­ кого рода справедливо назвал «граничащим с преступностью» (см. журнал «Наш сов­ ременник», 1988, № 1). В. Шукшин, как видим, заговорил об этом в 1974 году, и от­ радно сознавать, что наши писатели дума­ ли, согласно и убежденно доказывали, что красоту надо не только видеть и ценить, но ее насущно необходимо охранять и сохра­ нять. Можно проанализировать и другие про­ изведения В. Шукшина, чтобы выявить их неординарную содержательность, их свое­ временность, их широту в постановке и раз­ решении многих проблем в нашей жизни. Но, обращаясь к его сатире, прежде всего нельзя пройти мимо «сатирической повести для театра» «Энергичные люди», впервые опубликованной в 1974 году. Редкостная проницательность повести В. Шукшина обнаружилась особенно сейчас, когда на нас обрушилась лавина фактов, свидетельствующих, как глубоко проникли в нас хамелеонство, ложь, мимикрия, заме­ шенная на эгоизме, наглости, собственни­ честве. Уверовав в безнаказанность, люди из «высших» и «низших» эшелонов общест­ ва, увы, превращались в его паразити­ рующий слой, первейшим признаком ко­ торого является бездуховность. В. Шукшин создал немало выразительных индивидуальных характеров. В «повести для театра» он словно бы сознательно отка­ зывается от индивидуализации, герои чаще всего различаются только внешне и по кличкам — Брюхатый, Лысый, Чернявый. Они на одно лицо по своей сути — в воров­ стве, в пьянстве, в утрате совести. Общее у них одно — страх перед грозящей им опас­ ностью попасть в тюрьму за совершенные преступления. В сущности, в повести два ясных харак­ тера, о которых «заявлено» в самом нача­ ле. Это Аристарх Петрович Кузькин, идео­ лог, так сказать, содружества ворующих из государственного кармана, и его жена Ве­ ра Сергеевна, тоже, как Аристарх, «демагог, честолюбива и обидчива». Он и она — из торговой сети, и конфликт между ними произошел из-за ревности: в руках Веры Сергеевны оказалась записка к Аристарху за подписью «Твоя Соня». Месть тут одна: отдалиться от пьяной компании и сообщить, куда следует, о совершаемых преступлени­ ях. Вера Сергеевна пишет малограмотное письмо-заявление прокурору. Что тут нача­ лось! Разворочен муравейник, началась суетня. Все, каждый по-своему, выявили свое ничтожество, свой животный испуг перед возмездием. И это — смешно. В. Шук­ шин находит неожиданные краски для каждого. Соня, ограниченная, «довольно тупая» девица, решает подшутить. Верну­ лась с открывашкой, наставила на всех, как пистолет, да так спокойно, уверенно, так страшно сказала: «Руки вверх! Я из обэхэ- эса!» Ничтожный человечишко вдруг предлагает себя в любовники, но догадав­ шись, что он для такой роли не подходит, пообещал доставить «артиста-красавца»... А вся инсценировка предполагаемого убий­ ства, если Вера Сергеевна не подпишет ими заготовленную бумагу... Комическое высе­ кается из каждой фразы, даже в описа­ ниях. Охарактеризовав самого Аристарха и его жену, автор продолжает: «Была у них трехкомнатная квартира. Все было бы хо­ рошо, но... Арвстархушка крепко пил. И пил, собака, изобретательно». Однако гвоздь всей характеристики Аристарха Пет­ ровича — его речь перед Верой Сергеевной в обоснование «экономически необходимо­ го» изъятия некоторых сумм из государст­ венного бюджета как премиальных, как воз­ награждение за его инициативу и за его