Сибирские Огни № 002 - 1990

24 человека, как «разложившихся, ставших врагами коммунизма и советской власти, как предателей партии и рабочего класса». В числе исключенных будут Г. Е. Зино­ вьев, Л. Б. Каменев, Н. А. Угланов, М. Е. Равич-Черкасский, Д. П. Марецкий и дру­ гие в недавнем прошлом видные деятели. Вскоре всех их постановлениями коллегии ОПТУ во внесудебном порядке привлекут к уголовной ответственности с назначени­ ем различных мер наказания: тюрьма, вы­ сылка и т. п. Дойдет очередь и до Смирнова. 1 янва­ ря 1933 г. он будет арестован, исключен из партии и приговорен к 10-летнему за­ ключению, которое начнет отбывать в поли-тизодяторе Суздальской тюрьмы. НЕПРАВЕДНЫЙ СУД Весной 1936 года Смирнова перевели из Суздаля в Москву в одну из внутренних тюрем НКВД. 20 мая последовал вызов на допрос. Вел его — точнее, предъявлял обвинения, с которыми надлежало без­ оговорочно согласиться,— следователь по особо важным делам Л. Р. Шейнин. Смирнову инкриминировались встречи с сыном Л. Д. Троцкого Л. Седовым во время пребывания в 1931 году в Берли­ не, получение через Л. Седова и Ю. П. Гавена директив Л. Д. Троцкого об ор­ ганизации террора против руководителей Коммунистической партии и советского государства, создание в конце 1932 года во исполнение этих директив объединен­ ного террористического центра троц- кистско-эиновьевского блока. В свою оче­ редь на блок возлагалась ответственность за убийство С. М. Кирова и подготовка террористических актов против И. В. Ста­ лина и его окружения. Реакция Ивана Никитича была одно­ значной. Как обмолвился позднее А. Я. Вышинский, весь протокол первого доп­ роса Смирнова состоял нз одних и тех же слов: «Я это отрицаю, еще раз отрицаю, отрицаю». Но через два месяца Смирнов начал давать показания, а 5 августа признался в свидании с Л. Седовым, в получении директив Л. Д. Троцкого о терроре, в за­ ключен»« блока с группами Каменева — Зиновьева и Шацкина — Ломинадзе, взял на себя ответственность за руководство действиями троцкистов в СССР. Послед­ нее было особенно абсурдно, поскольку к тому времени уже более трех лет Смир­ нов находился в заключении. Тем не менее следствие это обстоятельство не смутило. Была придумана версия, в соответствии с которой Иван Никитич руководил своими сторонниками из тюрьмы при помощи шифра, обнаруженного-таки бдительными сотрудниками органов НКВД. Что же вынудило Смирнова изменить первоначальную позицию, оговорить себя? Судя по всему, мощное морально-психо­ логическое давление, оказанное во время следствия. Следователь прямо заявил Смирнову, что сопротивление бессмыслен­ но, так как остальные руководители «бло­ ка» дали против него необходимые пока­ зания. В подтверждение были устроены очные ставки с С. В. Мрачковским — од­ ним из соратников по борьбе с Колчаком и ближайших друзей — и Г. Е. Зиновье­ вым. Они уговаривали Ивана Никитича взять на себя вину. Но тот оба раза отверг их предложения. И тогда последовала угроза растра­ виться с семьей. Как оказалось, это была не злая шутка. Сначала была арестована и привлечена к делу как соучастница А. Н. Сафонова — бывшая жена Смир­ нова, с которой он поддерживал друже­ ские отношения. Затем по дороге на доп­ рос в другом конце коридора Смирнов увидел свою дочь, которую держали двое охранников. Под таким давлением Иван Никитич пошел на уступки, категорически отрицая только один пункт — личное участие в террористической деятельности. Цена компромисса — спасение жизни А. Н. Сафоновой. На процессе она фигу­ рировала уже не как соучастница, а в роли «свидетельницы». Таким образом, самый строптивый «ак­ тер» политического спектакля, которым Сталин решил потрясти весь мир, принял основные правила игры. 16 августа 1936 года в центральных газетах появился анонс: «В прокуратуре Союза ССР»,— из­ вещавший о раскрытии органами НКВД «троцкистско-зиновьевского блока», основ­ ных результатах следствия и предстоящем слушании дела в открытом судебном за­ седании Военной коллегии Верховного су­ да Союза ССР. Пять дней, с 19 по 23 августа, в Ок­ тябрьском зале Дома союзов длилось это позорное судилище. После оглашения об­ винительного заключения все подсудимые, за исключением Смирнова и последовав­ шего его примеру Э. С. Гольцмана, пол­ ностью признали свою вину. Поведение Ивана Никитича, которому отводилась роль «главного троцкиста», грозило возник­ новением чувствительной бреши в формуле обвинения. Поэтому не случайно почти все допросы обвиняемых прошли под зна­ ком доказательства руководящей роли Смирнова в деятельности «блока» и его «террористического центра». Особенно чувствительный удар по Ивану Никитичу нанесла А. Н. Сафонова. Она показала, что еще в декабре 1932 года, т. е. до своего ареста, Смирнов в категорической форме заявил, что «Сталина надо убить, что Сталин будет убит». Смирнов защищался. Когда в его адрес раздавались обвинения в руководстве тер­ рористической деятельностью, он неод­ нократно вступал в спор. Затем в затяж­ ную дискуссию вылился трехчасовой доп­ рос Ивана Никитича, который проводился на вечернем заседании 20 августа. Вот два характерных диалога, состоявшихся между государственным обвинителем про­ курором А. Я. Вышинским и Смирновым. В первом случае Вышинский добивался от Смирнова признания личной связи между ним и Л. Д. Троцким. В ыши н с к и й : Связь с Троцким была у вас непосредственная? Сми р н о в : У меня было два адреса: Выши н с к и й : Я вас спрашиваю: связь была у вас? -•