Сибирские Огни № 002 - 1990

Но постепенно стал склоняться к мысли, что, может, Майя все еще недомогает... Да и музыка — знаменитые фуги Баха — мало- помалу стала завладевать его вниманием, а потом и вовсе отвлекла от всего постороннего. Пребывая еще в плену раскатистых мощных и властных звуков, чувствуя себя возвышенно и просветленно, возвращался он после концерта домой. Не доходя нескольких шагов до знакомого тупичка в общежитском коридоре, он увидел на фоне темного окна два силу­ эта. Шагая уже как бы по инерции, не веря еще своим глазам, он та­ ки убеждался — да, это она... Она стоит возле того самого окна, где они столько раз ссорились и целовались,— стоит с другим... Жар бросился Косте в голову — что же такое творится... Пре­ дать сердечность недавних разговоров!.. Надругаться над его надеж­ дами на лучшее!.. Осквернить уголок, который стал их общим, ин­ тимным!.. Стоять тут с новым поклонником!.. «Они оба бесстыжие!» — думал Костя, в то время как одеревеневшие ноги сами собой нес­ ли его к знакомому окну. — Добрый вечер,— буркнул он, замедляя шаги и подходя к ним вплотную. Поспешно ответив на его приветствие, Майя глянула сначала на него, потом на помрачневшего Зарубина, потом снова на Костю и деловито поинтересовалась: — Ты, наверное, за книгами пришел?.. «Этим вопросом она хочет успокоить своего кавалера, мол, не огорчайся, у нас с Топорковым лишь деловые отношения...» — Почему так рано с концерта?..— все тем же деловитым то­ ном спрашивала Майя, вынося из комнаты наверняка так и не про­ читанные томики Александра Грина. «Ах вот оно что! — мелькнуло опять у Кости.— Надеялась, что я весь вечер буду в большом зале консерватории и не потревожу ми­ лованье-любованье...» На минуту оставив кавалера стоять возле окна и разглядывать начищенные до зеркального блеска туфли, Майя проводила Костю до лестничной площадки. — В следующие выходные я, наверно, поеду с нашими на лыж­ ную базу,— зачем-то сообщила она по дороге. «И этот тоже поедет?..» — хотел спросить Костя, но так и не спросил, ничего не сказал, только буркнул: «Пока!» — и легко, прыгуче — куда Зарубину с его слоновьей походкой! — убежал по ступенькам вниз. ...Весь вечер тяжелые, недобрые мысли лезли в голову. «По­ весилась на Зарубина... Как тогда с Мытшцевым... Я, мол, им не­ много увлеклась... И Алика, мол, люблю, и тебя...» «Да она просто вертихвостка! — думал он позже, когда лежал уже в постели. — Многие понятия, запреты, ограничения для нее просто не существуют!.. А теперь еще Зарубин будет внушать ей идеи про валтасаров пир и что все дозволено... Скажу ей завтра, что больше не люблю...» При всем при том он хорошо понимал, что как ни хорохорит­ ся, как ни уничтожает Майю мысленно, на деле-то она все равно единственная, желанная... «Никуда я от себя не денусь...» С этой болью в сердце он и забылся неспокойным, обморочным сном, с нею и проснулся еще затемно и больше уж не смог заснуть, как ни старался. «Тут ведь вот что может быть, — думал он. — Потеряв «прин­ ца», она ищет ему некую замену, пусть неосознанно, а ищет... Или махнула на себя рукой — раз, мол, он меня не хочет брать, раз жизнь все равно загублена, то не один ли, мол, черт... Если это так, то она — пропащий человек... Она просто пойдет по рукам... И я бессилен, бессилен что-либо сделать...»