Сибирские Огни № 001 - 1990

как говорят студенты; и это отнимает у него двадцать часов в неде­ лю. — Ух, я их гоняю!..— рассказывал Борька, имея в виду своих студентов.— Захожу, представь, в аудиторию с нахальной мордой, ха-ха-ха! и давай снимать стружку, ха-ха-ха! Музыкой он занимается по шесть часов ежедневно: поет, дири­ жирует, играет на инструментах, изучает теорию музыки, пробует и сочинять... — Поздно, видишь ли, я понял, что такое музыка,— вздохнув, признался он.— Только когда на втором курсе в самодеятельность стал ходить. А раньше — откуда!.. Мы ведь из кухаркиных детей, из глухомани повылазили, ха-ха-ха!.. Большой или нет у меня талант— это не важно. Важно, что я счастлив, что нашел себя. Нашел то, чем все время хочется заниматься, и не надоедает... «Отчаянная голова!..— с завистью думал Костя.—Нашел, пусть и запоздало, свою точку и долбит, долбит...» Ему было очень хорошо здесь, в холостяцкой Борькиной комна­ те, которая всем своим видом отрицала сытое, самодовольное благо­ получие; здесь было не место всему тому, что чуждо музыке. Костя отходил душой... Правда, была вот эта легкая зависть — Борька-то нашел себя, а у меня дело труба... — Ну ты молодчина, что забежал,— в который раз радовался Борис.— Как вырвался? Выклянчил у главного отпуск?.. Молодчина! Как там Солдатов-дралоскоп?.. Не стал еще начальником? Погоди, станет... Солдатов обязательно станет Генераловым, ха-ха-ха! Ты у него еще в подчиненных находишься, помяни меня!.. А ты оставайся ночевать... Костя так и думал и родителей предупредил, что может остать­ ся у друга ночевать. Проговорили далеко за полночь и, взбудораженные искренним разговором, перешли на песни; ладным дуэтом, на два голоса, лежа на диване, выводили в полуночной темноте: «Под луной золотой все живет для любви...» А когда допели до конца, Борис долго хохотал от удовольствия и говорил: — У нас с тобой дуэт — я те дам!.. А на следующий день Костя поехал к Нине... Вот он снова в знакомой прихожей, Нина подает ему легкую ху­ денькую руку и просит в свою комнату, но, вспомнив, что не предло­ жила комнатные тапочки, смущается, хлопает себя по лбу— вот, мол, балда!.. Костя ожидал увидеть Нину подросшей, что ли, ставшей внешне девушкой, а увидел прежнюю худенькую, к тому же уставшую, поч­ ти изможденную девочку: недавно разделалась с экзаменами на аттестат зрелости, а теперь вот опять гнется над учебниками, гото­ вясь к вступительным экзаменам. К тому же на прошлой неделе, го­ ворит, переболела гриппом — это посреди лета-то!.. Он предложил ей погулять в центре города, и Нина согласилась, но согласилась как-то вяло, без особого энтузиазма. От долгой езды в автобусе она притомилась, побледнела, призналась, что ее укачивает, что не переносит запаха бензина, да и раздражает многолюдство, шум, толкотня... «Знаешь, я как-то полюбила затворническую жизнь...— задумчиво говорила она, когда уже шли по бульвару.— Люблю в одиночестве читать, быть среди книг, среди героев прошло­ го... Жить, в общем, не в этом, а в воображаемом мире... А этот, реальный, мир меня как-то мало интересует — он скучный, грубый и... жестокий. К тому же сердце у меня, как недавно выяснилось, не в норме, да и нервная система чересчур возбудима...» — Тем более нужно чаще бывать на свежем воздухе,— резонно заметил Костя,— побольше,гулять,.. .