Сибирские Огни № 001 - 1990

остался в родном городе, и ему в конце концов удалось устроиться в их родном машиностроительном институте на кафедре графики. И теперь Борис — подумать только! — преподает вечерникам начерта­ тельную геометрию. Костя скучал по веселому, никогда неунывающему приятелю, часто вспоминал его «мексиканскую образину» с черной кудрявой шевелюрой. Росту Борька был невысокого, весь этакий живой, под­ вижный, и когда облачался в свою оркестрантскую черную пару и цеплял галстук-бабочку, то выглядел настоящим маэстро. С первых курсов института он увлекся самодеятельностью и со временем стал неизменным кларнетистом в эстрадном студенческом ансамбле. Учился он, как и Костя, легко; быстро разделывался с заданиями и проектами, остальное же время проводил на репетициях, изучал тео­ рию музыки. «Послушай, послушай! — вскрикивал, бывало, только Костя переступал порог их комнаты в студенческом общежитии. Борька хватал кларнет и, слегка выпучив глаза и пузырем надувая щеки, начинал дудеть.— Узнаешь?..— прерывался он на минуту.— «Картинки с выставки» Мусоргского. Вот это «Старинный замок»!» — И, похохотав от удовольствия, продолжал выводить печальную мелодию. Так вот Борис писал в письме, что у них на кафедре появилась вакансия и что если он, Костя, пожелает... Тогда Костя, что называ­ ется, пропустил этот призыв мимо ушей, а вот теперь... теперь вспомнил о письме и сказал себе — домой!.. В родной институт!.. К Борьке!.. К Петровскому!.. К Нине!.. Бежать!.. Бежать!.. При всем при том он прекрасно знал, что по положению каждый молодой специалист обязан отработать три года там, куда его рас­ пределили... И, собираясь идти к главному конструктору, он думал: «Наверняка эти три года и даются затем, чтобы наш брат выпускник побрыкался, побрыкался да и смирился... А куда денешься? Уво- литься-то невозможно... Вот и остается свыкаться, притираться,— включаться в систему... Но я попрошу,— думал Костя,— я его очень попрошу!.. Должен же понять!..» А час спустя он уже стоял перед главным конструктором и, пе­ реминаясь с ноги на ногу, говорил о том, что работу свою не любит, что ежедневно, ежечасно приходится насиловать себя, заставлять себя чертить элементарные чертежики, составлять нудные специфи­ кации, бегать по заводу и собирать многочисленные подписи... Семенов внимательно слушал горячую, сбивчивую речь, не пе­ ребивал. — Не могу я больше, не могу... Отпустите меня, ради бога!— сказал под конец Костя и умоляюще посмотрел на главного.— Я поищу себе другую работу... Как уже говорилось, главный ходил в начальниках года с сорок девятого и, как большинство начальников тех лет, был ж-естким, волевым, даже беспощадным с подчиненными. Однако жизнь повер­ нулась так, что в производственных отношениях все более утвержда­ лись демократические принципы, и те из начальников, кто не хотел или не мог меняться, ломались, лишались своих постов. Семенов же, будучи хитрым, изворотливым, гибким, в начальниках остался. На заводе поговаривали, что ему удалось изменить даже рисунок мор­ щин на лице, в результате твердое, заносчивое лицо сделалось мягче, участливее. Казалось, перед вами человек, готовый выслушать, понять, помочь... — Ну что уж вы так...— с мягким упреком в голосе отвечал главный, выслушав Костю.— Все начинают с простого... Вот порабо­ таете годков несколько, наберетесь опыта, мы вас ведущим поставим. А там и в начальники бюро выйдете. Вот вам и творческая работа!.. •— Он попробовал улыбнуться. — Творческая?..— хмыкнул Костя.—Какая же творческая, ес­ ли мы старье латаем, перелицовываем!.. Если» наши машины в прин-