Сибирские Огни № 001 - 1990

Костя решительно вклинился между голенастым и Майей и, с бешенством глядя прямо в голубые глазки парня, спросил сквозь зубы: — Что за интерес?.. — А что? — вскинулся голенастый «соблазнитель».— А кто вы такой?.. — Что за нездоровый интерес? — повторил Костя, а тело его напружинилось, кулаки побелели. — А-а...— сообразил голенастый,— это ваша подруга? — Да, это моя подруга,— раздувая ноздри, чуть не по слогам произнес Костя. — Ну так бы и сказали...— чуть стушевался долговязый.— Зачем же сразу в бутылку?.. Костя свирепо молчал. — Зачем же так... — бормотал непрошеный ухажер, доставая из пачки сигарету и закуривая. С минуту он еще мялся, топтался, усиленно дымил сигаретой, но потом нехотя, потихоньку отвалил в сторону. Опустившись на одеяло, Костя молчал, приходил в себя. А Майя, рисуя пальцем на песке крестики-нолики, тихо, чтобы не слы­ шали соседки Лия и Надя, говорила, что не хочет его мучить... Она же видит, как ему бывает больно... Тогда послала его заказывать пе­ реговоры с Аликом — это же гадко... И сегодня вот... — Но я не могу быть другой, понимаешь? — вздохнула она.— Ты что, решил меня перевоспитать? Из болота вытащить?.. Ничего не получится... Еще две-три моих выходки... два-три таких пляж­ ных дня, и ты станешь меня презирать... Косте хотелось зареветь. — Зачем ты ходишь сюда? — глухим голосом спросил он. — Мне здесь нравится... Мы часто бывали здесь с Аликом... Здесь много его друзей... — Гад он, твой Алик!.. В конечном счете —гад. — Чего ты все-таки хочешь? — с досадой в голосе спросила она. — Я люблю его и... от тебя мне ничего не нужно. Не приходи ко мне больше. Я не хочу... Ничего не хочу. Мне...— она с минуту коле­ балась, потом, тряхнув головой, закончила фразу:— Мне надоела твоя опека... И я... я уже решила... Я сделаю аборт. Эти ее слова так резанули по сердцу, что Костя вскочил на ноги, лихорадочно оделся и пошел прочь, ничего и никого не видя и не слыша... «Убьет, стало быть, в себе...» — какое-то время спустя подумал он и почувствовал дурноту, даже рукой оперся о шершавый ствол дерева. Долго ли, коротко ли это длилось, но вдруг откуда-то возникла перед ним Татаркина... Коснулась его плеча и торопливо, то и дело стреляя зоркими глазами по сторонам, заговорила: — Ты извини меня, Костя... Ты меня, конечно, извини, но я давно хочу тебе сказать... Ты бегаешь за ней, а она строит из себя... Со стороны, честное слово, смешно смотреть...— И далее, будто опа­ саясь, что он недослушает, пошлет ее к черту, она затараторила о том, что Майя кокетничает со всеми, что она, Лия, видит Черенцову то с Мытищевым, то с Зарубиным, то с Прохоренко.—Пойми, я хочу тебе только добра!.. К тебе она идет только тогда, когда никого боль­ ше нет... Ну я побежала,— неожиданно прервала она свою сбивчи­ вую речь и, снова тронув его за плечо, скрылась из глаз, затерялась в пляжной сутолоке. Тупо твердя в уме одну и ту же фразу: «Со стороны смешно смотреть...»,— Костя пошел, теперь уже бесповоротно, пошел прочь от враждебно кипящего пляжа. Шагал по той же дамбе, и все так же были ярки краски: синяя река, красные буи, белые речные трам­ ваи... Но теперь весь этот мир как бы резал глаза, давил на мозги...