Сибирские Огни № 001 - 1990

Часы показывали первый час ночи, когда Костя с Майей, оба в каком-то выморочном состоянии, подошли к знакомому тупичку в коридоре, где чернело большое окно рядом с дверью Майиной комнаты. Майя попросила подсадить ее на подоконник: ноги устали. Костя приподнял и усадил ее, она в ответ коснулась своей щекой его щеки и прошептала: «Знаешь... я тебе благодарна за все, за все...» Он потянулся к ее губам, и она не отстранилась. А когда оторвались друг от друга, то долго смотрели друг другу в глаза, и улыбка у Майи была пьяная. От этого у Кости сильней кружилась голова, и он вновь впился губами в ее припухлые губы. И как-то само собой получилось, что Майя соскользнула с подоконника и прижалась, прильнула к Косте вся, так, что он отчетливо почувствовал трепет ее жаркого тела. Долго ли это длилось, он не помнил, помнил только, что она с легким стоном отпрянула от него, со всхлипом вздохнула, повернулась, быстро отперла ключом комнату и исчезла в ее мраке. Костя бросился было вслед, но перед самым его носом щелкнул за­ мок, и этот звучный щелчок стальной пружины привел его в чувство. Некоторое время он еще стоял, тяжело дыша; сердце гулко ко­ лотилось в тесной груди, а с глаз будто сползала пелена... Он не смог бы точно сказать, что именно произошло минуту назад, однако определенно знал, что никогда ничего подобного не происходило, когда он целовал свою юную подружку Нину... Будь Костя Топорков этаким «тертым калачом», этаким умуд­ ренным жизнью скептиком, он, вникнув бы в историю Майи, с фило­ софским спокойствием назвал бы эту историю довольно обычной и даже вечной. И только подивился бы тому, что человечество не учит­ ся на своих ошибках, что девчонки вновь и вновь становятся «соб­ лазненными и покинутыми». Точно так же, как рыба за многие тыся­ челетия эволюции не становится мудрее и вновь и вновь попадается на банальный рыбацкий крючок. Точно так же, как мотыльки из ве­ ка в век летят и летят на огонь и сгорают, сгорают, сгорают... Но не будучи ни «тертым калачом», ни умудренным жизнью скептиком, Костя воспринял историю Майи всем сердцем, воспринял как человеческую драму, впервые встретившуюся ему в жизни. И теперь, лежа на кровати у себя в общежитии, изо всех сил пытался понять, что же произошло... Майя, представлялось ему, была обыкновенной «природной» дев­ чонкой с окраины. А на окраине, он это знал, живет особая, окраин­ ная, тоска. От нее убегают, уезжают искать лучшей доли многие парни и девушки, те, кто посильней, поотчаянней. У других же этот порыв уйти, убежать, «выдраться» оборачивается этакой туманной мечтательностью... Вот и Майя наверняка мечтала о некоем принце — он найдет ее на Юго-западном поселке, заберет с собой, уведет в какую-то иную, необыкновенно красивую жизнь... И такого принца она увидела в Алике Куцеве, в этом «мальчике из центра». Он по­ явился в их техникуме после двух неоконченных вузов и, конечно, выделялся среди техникумовских парнишек, как, например, акула среди мелких рыбешек. Выделялся и возрастом, и ростом, и много­ знайством, и, наконец, наглостью. И Майя, конечно, во все глаза гля­ дела на него — такой парень!.. Да к тому же умеет пользоваться сал­ феткой, к тому же в доме у них серебро, хрусталь, черт те какая ме­ бель. Имеется и дача, и «Волга». Ее же, Майины, родители... Отец до переезда в город был деревенским кузнецом, мать — совсем неграмот­ ная. Да еще отец с некоторых пор стал запивать, и во многодетной семье пошли нехватки, скандалы, брань... Как тут не появиться меч­ те об иной, красивой, жизни! Как не потянуться к «сказочному прин­ цу»!.. И Майя потянулась, она ему в рот смотрела, боготворила, счи­ тая себя чуть ли не деревенской замарашкой. Вдобавок к своему дип-