Сибирские Огни № 001 - 1990

вырученных денег. И бросил бы он это дело давно, но, во-первых, поручение комитета комсомола, во-вторых... Была у Розы одна осо­ бенность... Чрезмерно чадолюбивая, она приносила чуть ли не каждый год по ребенку и потому постоянно бывала беременной. Отказать же в помощи беременной женщине... как откажешь? Так что у Кости все время скапливались немалые деньги, но он не трогал их, даже тогда, когда отобедать было не на что. Ведь Роза может позвонить в любую минуту... Да и деньги-то были не совсем обычные — все больше затертые, захватанные рубли и трешки из карманов замасленных спецовок. И это усиливало в глазах Кости их запретность. «Казенные деньги,— пугал он себя,— трудовая копейка...» Таким образом, решившись на сей раз взять из запретной суммы десятку-другую, Костя поступался своими принципами, а это было куда как неприятно. «Докатился!..» — казнил он себя. И в театр отправился в дурном настроении. А тут еще этот костюм, в котором он, по мнению модниц, выглядит, как «сельпо». Да и носок зашит белыми нитками... И не идет, не идет из головы Зарубин с его сатанинским хохотком... ГЛАВА 7 К назначенному часу Майя не пришла. Костя уж все глаза проглядел на валом валившую театральную публику; все более мрачнея, торчал у подножия массивных дори­ ческих колонн у входа, и его порядком пробирало в курточке на рыбьем меху на леденящем октябрьском ветфу. Когда уже решил было шмыгнуть в фойе вслед за последними зрителями, то вдруг увидел быстро идущую Майю. В ответ на его красноречивое поглядывание на ручные часы она пошутила: «Они у вас спешат...» Торопливо, почти бегом, проследовали в раздевалку, потом, ско­ рее-скорее,— в зал и только плюхнулись в темно-вишневый бархат кресел, как начал гаснуть свет, и вот они, торжественные звуки увертюры. Дома, в родном своем городе, Костя серьезную музыку слушал в основном по радио. Был, правда, у него простенький проигрыватель («патефон», как говорил Топорков-старший), к которому Костя от­ части самостоятельно, отчасти по советам доцента Петровского подо­ брал фонотеку классической музыки и опер. А когда оказался здесь, в этом большом городе, то сразу же, в один из первых дней постарал­ ся попасть на концерт симфонической музыки. Слушал и дивился разнице... Он эту разницу тотчас почувствовал, только сперва не мог сообразить, в чем дело. Почему здесь, в зале, звуки такие чистые, теплые, живые. Неужели, думал он, потому, что между моим ухом и звучащей струной ничего, кроме воздуха, нет?.. И трепет струны передается как бы прямо в сердце... Когда же слушаешь музыку в записи, то промежуточные звенья: магнитная лента, игла, пластин­ ка,— искажают звук, и это уже не музыкальный звук, а жалкое подобие его. «Какой суррогат мы слушаем!..» — жалел Костя себя недавнего и всех владельцев магнитофонов и проигрывателей. Ну а кроме того тут, в зале, он слушал музыку не один, рядом с ним светились лица, жили глаза людей, сосредоточенных, серьез­ ных ; здесь была атмосфера какой-то святости — будто все они в храм пришли. Это тоже впечатляло и определенным образом на­ страивало. Постепенно он расслаблялся, сосредоточивался на мелодиях, до­ гадывался, чувствовал — вот чьей-то душе одиноко, тоскливо, тяжко, так, что и жить-то не хочется... И невольно проникался состраданием, сопереживал, а иногда и слезы закипали...