Сибирские Огни № 001 - 1990

нибудь из донжуанов? Куда ему хотя бы до того же Артема Заруби­ на!.. Артем — фигура, мощь. Борода дремучая и привычка щурить левый глаз — будто киношный разбойник целится из-за болотной коч­ ки. И умен, умен... Я, говорит, перемолол в башке все философские учения древности, проштудировал моралистов семнадцатого века, изучил просветителей восемнадцатого. Я, говорит, перелопатил Канта, Гегеля, Шопенгауэра и еще черт знает кого... И ему можно поверить, потому как мужик действительно башковитый. Следит за всеми из­ гибами мировой политики, утверждает, что, проанализировав ход мировой истории, пришел к'выводу — человечеству настал конец. Ка­ тастрофа, говорит, неминуема. Если не от бомбы, говорит, так от за­ грязнения среды обитания. Вот до чего додумался, дьявол!.. Или взять Георгия Мытищева... У этого дальние предки, как он заявляет, были дворяне, мать с отцом тоже не кто-нибудь, а столич­ ные океанологи. Да и одевается как! Первоклассный вельвет, замша, кожаная куртка чуть ли не из Парижа, на пальце перстень с круп­ ным цейлонским сапфиром. Из себя красавец-мужчина: идеальный оскал зубов, холеные черные усики. И как он скользнул рассеянным (будто бы!) взглядом по фигуре Черенцовой!.. К тому же оригинал. Уму непостижимо — заявлять, что живу-де я в благословенном де­ вятнадцатом столетье, вся душа моя там, и только тело по недоразу­ мению оказалось в презренном двадцатом веке... Вот таковы они, эти «короли курилки», эти донжуаны. И что же он, Костя Топорков, может противопоставить?.. Чем он-то может блеснуть перед женщиной? Чем удивить?.. Да нечего ему противопо­ ставить, нечем блеснуть, удивить. Даже растрепанный Лёха как ска­ занет, что недавно взобрался с группой альпинистов на Хан-Тенгри,— как распишет вид этой снежной вершины, так и предстанет перед де­ вушкой героем, так она и сомлеет. В общем, сиди себе, Костя, и не высовывайся. Тут вон настоящий парад донжуанов... «Ты сперва человеком стань, личностью!» — говорил он себе, вырисовывая очередную детальку и уже без всякого ехидства, а толь­ ко с грустью и завистью думая о коллегах. Однако забытое зеркальце оставалось у него в столе, и не про­ шло и трех часов, как за его спиной прозвучало негромкое «здравст­ вуйте». А может быть, дело вовсе не в зеркальце?.. Может быть, сам то­ го не ведая, Костя озадачил Майю Черенцову, заинтриговал, зацепил за живое — как так? Судя по холостяцким картинкам в столе, он во­ всю интересуется женщинами, а тут — на тебе — полное безразли­ чие. Уже все отдельские женихи побывали в ее «купе», и не раз по­ бывали, а этот... И уж не задетая ли, в самом деле, за живое она направилась к нему сама?.. Так или иначе, но «здравстуйте» прозвучало у Кости за спиной, когда он сидел у своего столика и сворачивал в трубку готовый чертеж. Машинально отметив, что голос ему не знаком и что голос этот мягкий и теплый — бархатный,— Костя, привставая со стула и одно­ временно поворачиваясь, очутился с новенькой лицом к лицу. Потом, позже, разглядит он и чистый лоб, и великоватый, но правильно очер­ ченный рот, и матовость щек... Потом, позже. В тот же краткий миг он ничего не заметил — только глаза, обдавшие его неким излучени­ ем... «Черные!..». И вместо полного ответного «здравствуйте» он только и смог про­ шелестеть: «...сте». — Я тут у вас забыла зеркальце...— с едва заметной улыбкой сказала она. — Да, да... зеркальце...— порядком оробев, засуетился Костя и полез в стол. Но так спешил, что вместе с зеркальцем прихватил от-