Сибирские Огни № 001 - 1990

г. Омске роль моей тети была выяснена, а у самого Л . Мартынова в книгах «Воз­ душные фрегаты» и «Черты сходства» есть страницы об этом. В послесловии Н. Самохина к статье «Азбучные истины» упомянуто мое чтение Леониду Николаевичу Мартынову стихов по телефону. Читай я ему и свое любимое: «Я выйду ночью, я. выйду поздно...». Затем это стихотворение (из архива моей тети) было напечатано в- омских газетах, перепе­ чатано журналом «Сибирские огни». Теперь это молодое стихотворение можно не декламировать, его можно просто прочесть. Куда уходят книги. На том же курсе, но на другом факультете — эксплуатацион­ ном — учился некто Эдька Торхов. Почти профессиональный гитарист (выступал он в паре с другим гитаристом, В. Герасимо­ вым). Житель общежития Эдька Торхов на 5-м курсе взял в привычку, проходя ми­ мо нашей (232-й) шйнаты, в ночь-полночь открывать дверь (она почему-то вроде не запиралась) и громко кричать: «А все-таки гигантский кальмар утянул под воду судно в 200 тонн!» После чего спасался бегством от брошенного в него предмета. Просто он как-то рассказал об этом, мы не поверили; и таким вот образам он обращал нас в свою веру. Торхов хорошо учился, много читал, потом в Барнауле стал крупным инжене- ром-проектировщиком. В один из приездов его в Новосибирск по делам, живя в гос­ тинице, он попросил у меня почитать все имеющиеся книги Н. Самохина. Их набра­ лось уже 7 — 8 , начиная с первого Колино­ го рассказа «Прекрасная несправедли­ вость». Прочесть-то он их прочитал, но вернуть мне— рука не поднялась. Увез все книги Н. Самохина в Барнаул. Я об этом помню, конечно, и до сих пор, но никакой обиды не ощутил и не ощущаю. Это доказательство ценности книг Н. Са­ мохина стоит дороже их отсутствия на моих полках. Потом я уже сообразил, что собрать все, написанное журналистом и писателем Николаем Яковлевичем Самохи­ ным, — дело невозможное. Разные издания, сборники, регионы, страны... Бесполезно. А рыбу он не любил. На его даче. Коля приглашает ловить рыбу. Я — не рыбак, но иду. Зря пошел, я хотел поговорить, а при ловле рыбы на удочку говорить не полагается. Закидывая удочку в воду, я никогда не верю, что на крючок что-нибудь попадется. Поэтому, вероятно, и не попадается. Коля таскает чебаков почти одного за другим. И объясняет при этом: — Вот тут в метре от уреза воды есть песчаный уступчик. Он отваливается, что-то переходит из грунта в воду, и около этого места крутятся чебаки. Я ушел на другой конец залива, выкупал­ ся... Коля продолжал рыбачить в одино­ честве (берег был почему-то пустым). Штук 30— 40 рыб собрал, связал их вме­ сте, и мы пошли на дачу. Отдав рыбу гото­ вить, он сообщил к моему удивлению, что рыбу не ест. Удивительно... Редактор Боббиков. Когда в 1983 году книга Н. Самохина «Так близко, так дале­ ко...» была издана в ГД Р и он получил авторские экземпляры, я попросил у него подарить одну. Цель объяснил коротко: на русском читал (и неоднократно!), Нижняя Ельцовка и дача его мне известны, хочу чи­ тать на немецком (с умыслом: и немецкий тренируется и Колю читаю; книжка малень­ кая — везде с собой взять можно). И еще: посмотреть, как перевели, потому что все равно язык другой. На задней обложке — краткие сведения: родился, после школы получил инженерное образование, с 1974 года — корреспондент «Литературной газеты», выпустил свыше 10 книг, кои переведены также и на дру­ гие языки; живет в Новосибирске. Принимая в составе комиссии кандидат­ ские экзамены по иностранным языкам (немецкому, английскому), стал предлагать в конце экзамена тест: «Прочтите, пожалуй­ ста, что здесь написано и переведите». Испуганный соискатель (экзамен кончился, книга немецкая, слова С-А -М -О -Х -И -Н нет в немецком языке, почему-то Новоси­ бирск...) читает, соображает и вдруг обрадованно: «Так, это про писателя Нико­ лая Самохина! Я читал! Он кончал наш институт». Экзамен заканчивался пятеркой. И об этом я позже Коле рассказывал. Также обратил его внимание, что безы­ мянный главный герой повести в первой фразе предварения обозначен вполне серьезно: «Бобиков, редактор одного жур­ нала, женатый...» Коля всплеснул руками, замотал головой: — Как?! Ведь Бобиков (как, впрочем, Рексовы, Чарлины) и прочие фамилии жильцов дома были произведены условно от кличек собак, коих они гуляли... Не по­ няли? Или что? Откуда знаешь? Стали разбираться. Пе­ реводчица повести Гизела Франкенберг соответствующее место перевела не только по смыслу правильно, но, следуя каким-то своим симпатиям, убрала в переводе Шерхановых, Амуровых, Булькиных, Пуп- сиковых, Фифкиных, зато... включила «...то­ варища Аяксова, семейство Хассов, дедушку Чарли, а также фрау Зенту». Русский Бобик превратился в респектабельного западного Бобби... На две встречи хватило поговорить о странностях художественного перевода. «Прелестница Амхерста». Это было 25 апреля 1983 года. Ко мне приехал наш преподаватель из Якутска, бывший школь­ ный учитель, интересующийся всем. Из Якутска!.. И в первый же день его при­ езда пошла «культурная программа». После городского семинара в НЭТИ — срочным порядком в наше общежитие, где состоя­ лась очередная встреча со студентами НИИВТ писателя Н. Самохина. Он торо­ пился в Дом актера. Мы с ним навязались. И попали на моноспектакль «Прелестница Амхерста» Уильяма Люса в исполнении Тамары Кочержинской. Потом читали сти­ хи той самой «прелестницы» — английской поэтессы Эмили Дикинсон (конец прошлого столетия). Сами же переводили: Нет фрегата, подобного книге,— Увезти нас в далекие страны, Нет и рысака такого, как страница Скачущей (на дыбы встающей) поэзии. Этот путь и беднейшим возможен Без всяких налогов и пошлин; Как бережна колесница, Что несет человеческую душу.