Сибирские Огни № 001 - 1990

— Наступает юбилей этого химика, най­ ди про него в литературе, напиши статью в мою газету. Сам кой-чего узнаешь. Статья появилась. Называлась она «Де­ душка русской химии». Коля первый раз показал мне, как редактируют текст на сокращение. На этом наше сотворчество прервалось на несколько лет. И больше про химиков я не писал и ничего не публиковал. Смелые были ребята в 60-е годы... Шкаф. Встречи и разговоры наши вечно «крутились» вокруг книг, писателей, куль­ туры. И лишь одна встреча была без лишних слов, но по делу. Около 12 ночи мы сидели с одним приятелем (в команди­ ровку приехал) у меня. Телефонный зво­ нок. Коля: — Можно зайти? — Естественно. Приходит: — Андрей, ты на шкаф, случайно, не собираешь? Мне надо 150 рублей немед­ ленно. Командированные люди — с деньгами. Они перешли из рук в руки. И он ушел в ночь. Так, значит, надо было... Урок этики. 1965 год. Моя статья «За­ гадка Фестского диска», с подачи Н. Са­ мохина в отдел очерка, Г. Падерину, после положительной рецензии акад. Окладнико­ ва А. П., была принята к опубликованию в 11-м номере журнала «Сибирские огни». В Западно-Сибирском книжном издатель­ стве выходит моя книжка «150 задач по теоретической механике» (тогда модно было число впереди ставить: «2000 слов», например, «2000 колумбов»...). Редактором ее был студент-заочник факультета журна­ листики. Для зачета ему нужна была статья (публикация, заметка) в одной из новосибирских газет. С редактором книжки общаешься долго и часто, и я ему как-то похвастался своей разносторонностью. И попался! Он уговорил меня дать ему текст рукописи статьи про Фестский диск, из ко­ торой (без особых хлопот) соорудил боль­ шую заметку «Тайна древнего диска» в «Вечерний Новосибирск». Автор Г. Воло­ шин добавил, правда, сопутствующую информацию по типу «что, где, когда», рас­ сказал о научных контактах и выразил на­ дежду, что содружество ученых приведет к разгадке тайны древнего диска. Фактологи­ ческую же часть он взял из журнальной статьи, вольно, но кратко изложив ее. Н. Самохин, ответственный секретарь журнала «Сибирские огни», был очень рассержен. Он потребовал немедленной встречи, объяснений по поводу появления этой заметки в газете, обвинил меня (в чем? понятно!) и прочитал лекцию об этике писательского дела. Деваться было не­ куда. Кое-как оправдался самым простым образом: изложил все как на духу. Дело окончилось серьезным предупреждением на будущее. Урок Н. Самохина я усвоил вполне. Когда через 23 года моя статья «Азбуч­ ные истины» проходила длительный процесс дозревания в редакциях двух журналов, мне предложили (с этой стать­ ей) заманчивый вариант. Я отказался, надеясь. Надежды в конечном счете, с помощью Коли, оправдались— статья про азбуку и про истины была опубликована в первоначально предполагавшемся месте. Этика — великая вещь. «Дабл-ю с двумя штрихами ». В 1973 году я поехал защищать докторскую диссерта­ цию. Коля работал в «Огнях». У него был кабинет со столом и, что самое главное, с двумя старыми глубокими креслами. Выдохшийся подготовкой к защите, я для духовной подпитки зашел перед отъездом к Коле. Он был занят, сунул мне рукопись статьи «...с двумя штрихами» («Близко по теме...») и убежал. Я читал рассказ Л. Треера и понимал, что это про мои надвигающиеся дела, что этот рассказ хорошо будет прочесть на банкете при благополучном исходе... И другие всякие мысли посещали меня. Зашел Коля: — Ну, как? — Дай с собой в Горький!? — Не могу. Включаем в номер... Да вот, знакомься: Леонид Треер, автор расска­ за. Услышав мою повторную просьбу, Треер предложил мне подождать, а он смотается в Академгородок и обратно и привезет мне рукопись, чтобы я взял ее с собой на защиту. Так он и сделал. В Горьком, на банкете по поводу... я, вместо ответного благодарственного слова, прочел рассказ. Лучшего было и не надо. Его у меня потом перепечатывали и цитировали друг другу («Я погладил ее спину с удовольствием»), ибо трое моих знакомых здесь же вскоре готовились принять подобные защитные процедуры. Рассказ бил в точку. Так он и остался у меня любимым рассказом Л . Треера. Потом Коля уже спрашивал: — Ну, как? И говорил: — Правильно, что напечатали... Необидные мистификации. Коля въехал в новую квартиру. Собираются друзья, знакомые... Мне — нет. На диване сидит женщина. Коля заводит разговор о наших студенческих временах: как жил у нас в комнате Жора Виноградов — сгудиец теат­ ра «Красный факел», как водил он нас всей комнатой на все спектакли («Сирано де Бержерак», «Гамлет», «Город на заре», где узнанный нами Жора метался на сцене по системе Станиславского в толпе комсомоль­ цев...). Говорим что-то о театре, и тут, когда оценки в разговоре доходят до за­ претной черты, он знакомит меня: «Это — Нина Ивановна Никулькова, директор те­ атра «Красный факел». Н. В. Гоголь бы написал: «Немая сцена». Народ все подходил. Коля знакомит ме­ ня с Анатолием Васильевичем Никулько- вым, выводит нас на книгу «Джек из Ом­ ска» (о Л . Н. Мартынове) и уходит. Обсу­ ждаем концепцию некоей Евгении, симво­ лизирующей для молодого Леонида Марты­ нова буржуазный недавний мир. Возвра­ щается Коля: — Так, вы по-прежнему считаете Евге­ нию символом? — Конечно. — Представляю: племянник Евгении Николаевны Андреевой, которая живет в городе Омске, городе юности поэта. Она—• не символ. Немая сцена. Потом разговор до утра. Позже, на Мартыновских чтениях в