Сибирские Огни № 001 - 1990

ва, одержимые его верой в волшебство и неодолимость сил человеческих, одержи­ мые жаждой той «живой воды», к которой он стремился всю жизнь. Не случайно од­ но из его «заглавных» стихотворений на­ зывается «Современник»: Я с кочевою жизнью сросся, Не знал ни крова, ни огня, Когда ружье системы Росса В ущельях берегло меня. И далека от сердца жалость Была и в тот туманный день, Когда на траверзе качалась, Как призрак, древняя Мезень: В еще неведомые страны И в неоткрытые моря Над Ледовитым океаном Текла полярная заря. И всюду — горизонты сини, Светла туманов пелена; Я видел тундры и пустыни Твои, великая страна! Сочти сейчас мои скитанья, Мои заботы и труды И награди высоким званьем Искателя живой воды! Нужны ли поэту иные награды, иные зва­ ния?!.. Да Сергей Марков и не жаждал иных, как и его герои, меньше всего думая об увековечении собственного имени. Ему бы­ ла дана такая власть, которая превыше любых честолюбивых устремлений. Трудно найти имя писателя, чья работа была бы столь же объемной и многогранной, как творческое наследие С. Маркова. Он соз­ дал подлинную «вселенную», в которой художественная проза органично смыка­ ется с историко-этнографическими иссле­ дованиями, а публицистические очерки не уступают по мастерству прозе докумен­ тальной. Эго своего рода научно-художе­ ственный эпос 25 столетий, от IV в. до н. э. по наш век, развертывающаяся па­ норама великих первооткрытий на плане­ те. Здесь и «Летопись Аляски» — доку­ ментальная хроника о первых русских поселениях в Америке и истории освоения дальнего края. И монументальное сочине­ ние «Земной круг» — сюита повествований о путешественниках и мореплавателях,— по словам академика Д. И. Щербакова, «кладезь географических знаний о Сиби­ ри, Средней Азии и Дальнем Востоке, кладезь смелых научных предположений, интересных, заманчивых, увлекательных». И на каждой странице этого эпоса мы ощущаем личность самого автора, трепет­ ную душу поэта. Его книги способны в единый миг заставить городского жителя перенестись к суровым берегам Севера, вдохнуть соленое ледяное дыхание про­ стора, по которому поморы шли и на «Грумант», Шпицберген, и в «златокипя­ щую Мангазею», повести читателя по знойным и вьюжным степным дорогам к «Небесным горам», оттуда — в сибирские дали, где живут знатоки и труженики гор­ ного дела, рудознатцы, «зодчие недр», об­ новляющие древнюю землю тайги, гор и великих рек. Эта земля подарила Маркову- поэту множество жемчужин поэзии. Пусть порой неприметен Луч меж яростных туч, Оттого, что он смертен. Он безмерно могуч. Жизнью жертвуя щедро, Светом гибель поправ, Входит в темные недра, Как алмазный бурав. Эти строки родились у него в Сибири... Недолгое время, всего два с лишним года, 142 прожил С. Марков в Новосибирске, неза^ долго до того, так поименованном (не счи­ тая еще меньшего срока в Омске), но это время оставило глубочайший след в его судьбе, в его творческой биографии. Здесь он, как нынче говорится, «вышел» к исто­ кам многих своих будущих прозаических и научно-прозаических произведений, здесь он создал свой первый роман «Рыжий Буд­ да», более шести десятилетий ждавший публикации (напечатан в журнале «Сибир­ ские огни», 1989, №№ 6 , 7). В сибирских краях писатель обрел верных — на всю жизнь — друзей, и многие из них (те, что не пали жертвами незаконных репрессий) запечатлели его образ в своих мемуарах. В журналистских странствиях по Саянам, по Якутии, по Дальнему Востоку он закалил свой землепроходческий дух и стал на­ стоящим профессиональным литератором, способным и написать срочный репортаж «в номер», и проникновенное, обжигающее своей страстностью стихотворение, рожден­ ное встречей с неведомым краем, с людь­ ми иного языка, иного этноса — с братски­ ми людьми. Я сел на коня и темную копоть Костров азиатских с лица не смыл, Впивался в сосны месяца коготь, И теплый ветер на стремени стыл. Я слышал гул веселых молений В усталом шатре на белой горе. Казалось, что конь мой, пеня колени, Бредет по волнистой алой заре; Так низко к земле закаты упали, До серых каменьев, до лисьих нор. На перекрестках меня встречали Косматые люди зеленых гор. «Он не заблудится в горных туманах!» «Он в наших кострах душой закален!» И радость гремела бубном шамана На диких свадьбах горных племен. Да, Сибирь, ее многоцветное и много­ племенное бытие открывались Сергею Мар­ кову не как искателю экзотики, не в «кип- линговской» палитре. Он, как поэт, как уче­ ный-этнограф, как историк, вживался в сложное и неоднозначное бытие как своих соплеменников-россиян, потомков жителей костромских, вологодских и других краев, что обживали дальние незнаемые земли, так и в бытие иноязычных народов, в быт и труд людей совершенно иного уклада. На его глазах технический прогресс XX ве­ ка вторгался в слои жизни совсем иных эпох — и он был одним из первых совет, ских писателей, осваивавших эту трудную тему, сегодня ставшую едва ли не самой жгучей для нас... Но здесь следует сказать о том удивительном и сложном пути, кото­ рый привел двадцатилетнего уроженца костромского посада ПарфентЬево в Ног восибирск. Что же я — в почете иль в награде Я рожден в неведомом посаде, Где сосна да заячья тропа, Где деревья в инее томились, Проруби крещенские дымились, Где судьба на радости скупа. Так писал поэт о своей северорус­ ской родине. Он родился в той запо­ ведной стороне, о которой Мельников- Печерский говорил: «Там Русь сысстари на чистоте стоит». А довелось ему познать зной памирских долин, жгучую свирепость саянских рек — и сладко-медлительную не­ гу «глиняного рая», и пули басмачей, и про­ буждение еще недавно глухих земель, и за« гадочную красу женщин восточного края... С первых детских лет, впитал будущий писатель вместе с сосновым воздухом чис