Сибирские Огни № 001 - 1990

«В стране ничего не происходило. Нэпу, ганный пражской весной, Леонид Ильич постарался сделать так, чтобы ничего не менялось. Никаких свежих струй. Жизнь постепенно заболачивалась, покрывалась ряской. В моей личной жизни тоже ничего не происходило». «Андропов разбудил в людях надежды, но это начало совпало с концом его жиз. ни. Черненко на похоронах грел руки об уши... Через год его хоронили у той же самой стены...» Таково, значит, развертывание сюжета. Особенно обратите внимание на четвер­ тую и пятую цитаты. Что подчеркивает автор — зависимость личного от общест­ венного или более сложную связь, обрат­ ную? В любом случае звучит комично, од­ нако автор, похоже, этого не слышит, сле­ дуя «эпическим» курсом. Одна за другой, в темпе, без пауз накатываются короткие фразы типа: «Но люди за свои имена не отвечают, они их получают». Попытка ска­ зать афоризм или каламбур, точнее, инер­ ция привычки писать бойкими каламбура­ ми, появляющаяся и тогда, когда он не сочинился. Вот еще один несостоявшийся афоризм: «Время в этом возрасте тянется долго-долго, а проходит быстро». (Занят­ но: это можно сказать о старости, юнос­ ти, зрелости). Это ф о р м а динамичного оригинального токаревского письма, ого­ лившийся каркас — со смыслом на сей раз небогато. Есть в тексте и более удачные примеры, но это по большей части — просто реп­ ризы, остроты, «бубенцы» на языке фель­ етонистов. «Вспомнил, какого он пола, а раньше до­ гадывался только по имени-отчеству». «Мара оказалась талантлива не только в шитье и фотографии, но и в государ­ ственной деятельности. Она была чем-то вроде маркизы Помпадур. Помпадурила». В остальном же преобладают баналь­ ности. «Ведь что такое тромбон или скрипка? Это железка и деревяшка. А когда чело­ век вдыхает в них свою душу — они жи­ вые. И наоборот». «Кто-то умный сказал, что плоть — это конь. А дух — это всадник. И если слу­ шать одного только коня, он завезет в хлев (Вероятно, все же в конюшню? — М. К.)». Можно, правда, считать, что это в кос­ венной передаче мысли одного из героев рассказа — музыканта Саши. Что это ему присущ такой уровень осмысления жизни. (Следовательно, этот трюизм рису­ ет нам внутренний мир Саши, но рисует, впрочем, между делом, непонятно зачем, ибо Саша в рассказе лишь верстовой столб в Мариной судьбе, очередная вешка с табличкой «неудача»). Но то Саша. Может быть, главный пер­ сонаж глубже? «Бесовское начало так и хлестало из нее. Все-таки она была про­ писана в аду». Присутствие во фразе сло­ вечка «все-таки» (заметим: это уже соб­ ственно авторская речь) надо понимать как итог глубоких раздумий. А вот значи­ тельная, опять-таки исполненная смысла деталь: «¡Она не обломила ветку, а потя­ нула вниз к себе, содрав ремень кожи со ствола. Потом другую, третью, четвертую. Она пластала бедную вербу, заживо сдирая с нее кожу. Догола». В. Токарева принимается объяснять свою героиню, тут же бросает, описывает оче­ редной яркий случай, который вроде бы должен говорить сам за себя, но при этом происходит незапланированное упроще­ ние как характера персонажа, так и дейст­ вительности (Мара зарабатывает кучу де­ нег шитьем, с ходу делает очередного му­ жа преуспевающим, заполучает в друзья большого начальника и т. п.), нужны но­ вые латающие объяснения, которые тоже в свою очередь оказываются размашисты, небрежны, недостаточны. «Она готова была потребить все, что движется и не дви­ жется, затолкать в себя через все щели: глаза, уши, рот и так далее». Помнится, у Бальзака в «Озорных рассказах» есть поч­ ти такая же шуточка, но ведь он-то писал именно «оаюрной» рассказ. «Первая по­ пытка» же претендует на драматизм и проблемность, появляются даже трагедий­ ные нотки (одиночество, ранняя смерть ге­ роини), однако нашлось место и для острот такого пошиба. Автору постоянно приходится усиливать, подчеркивать одну черту Мары — целеуст­ ремленность. Появляется даже оттенок фатальной неотвратимости всех предпри­ нимаемых ею действий. И все это тоже в м е с т о каких-либо мотивировок. «И Мара пошла к цели, как ракета даль­ него действия». «Шар судьбы пошел в лузу». «Мара была похожа на «Першинг», рву­ щийся к цели, который задержали на ре­ монт». Некоторая смысловая корявость этих фраз — это мелочь, они служебны —- призваны усилить впечатление закономер­ ности происходящих в рассказе событий, и только. Несущая конструкция этого текста — би. ографические вехи главной героини, а пото­ му ему заведомо обеспечена внешняя цель­ ность и связанность, а также и достойный финал. В итоге оказываются соотнесены бешеная энергия Мары Александровой и ее внутренняя пустота. Нечто вроде сен­ тенции: у судьбы зубами можно выдрать все, кроме счастья. Мы перечисляли мел­ кие банальности и штампы, а счет-то надо было вести и по-крупному (впрочем, ясно, конечно, насколько то и другое связано между собой). Чего стоит хотя бы залих- ватски-кинематографическая сцена излече­ ния Марой соседа Саши от импотенции — не что иное, как расписанная на два голо­ са глава из популярной сексологической брошюры. Но есть в рассказе В. Токаревой и не­ сколько живых мест. Все они связаны с вы­ ходом на сцену рассказчицы — Ларисы Ар­ тамоновой. Это она — «я» повествования, но здесь надо отметить, что авторская речь и речь геолога Артамоновой (ровесницы и знакомой Мары) — идентичны, первая под­ хватывает нить рассказа тогда, когда второй в кадре нет и быть не может (нап- пример, когда описывается юность Мары), и никакого преображения интонации при этом не происходит. И вот поэтому (в си­ лу своей близости к автору) Лариса Ар