Сибирские Огни № 001 - 1990

КРИТИКА ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ чЬ Михаил КОСАРЕВ О ПРЕСТИЖЕ ЖАНРА РАССКАЗ В ПЕРИОДИКЕ: НЕКОТОРЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ (1988—1989 гг.) И звестно, что рассказы менее попу­ лярны у читателя, нежели романы и повести. Каждый из завсегдатаев книжных магазинов может припомнить не одну сцену, когда «разборчивый» покупа­ тель, раскрыв книгу и убедившись, что это сборник рассказов, а не, допустим, что-то цельное, с разочарованным видом откла­ дывал томик в сторону. Кажется, я по­ нимаю этого человека. Взяв роман, он уве. рен, что найдет хотя бы более-менее связ­ но изложенную историю, найдет фабулу. Именно потому рассказ проигрывает. И слабый роман всегда «побьет» слабое про­ изведение малого жанра. «Ну и что?» — спрашивает средний читатель, прочитав текст в 15—30 страниц, но он никогда не задаст такого вопроса, если автор расска­ зывал ему историю своих персонажей страницах на трехстах, пусть и на таком же уровне. Романист все же поведал чи­ тателю об отце-матери героя, о том, как они пережили войну и коллективизацию, о его юных годах, о том, как сложились или не сложились у него отношения с главной героиней, и о том, наконец, как он борется за правду на основной своей работе. Хо­ тя бы даже маловыразительно, «анкетно», примитивными художественными средст­ вами, но автор начертал судьбу человека, а значит, прикоснулся к «феномену жиз­ ни», извечному источнику интереса к ху­ дожественной литературе, У новеллиста такого «беспроигрышного» пути нет. «Фе­ номен жизни» он должен искать в чем-то другом. Соображения такого рода неотступно преследуют всякого, кто берется за анализ нашей новеллистики. Они тем более умест­ ны, когда речь ведется о рассказах из пе­ риодики, — ведь каждый из них должен быть самоценен. Рассказ Виктории Токаревой «Первая попытка» («Новый мир», 1989, № 1) — и по сюжету, и по построению биографичен (рождение, имянаречение, взросление глав­ ной героини — Марлы Петровны, в быту Мары, —- замужество и т. д. и т. д.). И, если так можно выразиться, — «романен»’. По крайней мере, автор настойчиво впи­ сывает жизнь Мары в общественно-исто­ рический контекст и пытается сообщить из. вивам судьбы главной героини характер закономерности и чуть ли не социальной детерминированности. Думается, что про­ явилось в этом невольное тяготение про­ заика к выгодам крупной формы, о кото­ рых шла речь выше. В самом деле: язык не повернется резюмировать, что В. Тока­ рева нам почти ничего и не открыла в своей героине — ведь она рассказала нам все. Как может показаться неглубоким ее понимание и изъяснение жизни, когда она не позабыла ни э п о х у , ни с р е д у ! Жиз­ ненный путь Мары пересказан во всех его главных подробностях. Чего же еще? Чи­ татель должен быть удовлетворен. Перед нами, по сути, конспект романа, добавим только еще — романа довольно посредственного. Припомните начало «Шинели» или «Жиз­ ни Клима Самгина» — где речь идет о том, почему героя так назвали. Подобный романный запев и у В. Токаревой: героиню назвали Марлой в честь... тигрицы из зоопар­ ка. Все честь по чести: мотивировка («ро­ мантическая мама») и, как водится, не. кая взаимосвязь между именем и будущей судьбой. Как бы то ни было, тон рассказа задан, и далее заминок не случается. «...Мара ходила в школу, пела в школь­ ном хоре: Сталин — наша слава боевая...» «Весной пятьдесят третьего умер Ста­ лин». «К власти пришел Никита Сергеевич Хрущев и первым делом отменил Сталина». «Потом началось время, которое сегод­ ня определяют как «полоса застоя»... За­ стой наблюдался в политике и в экономике, но в Мариной жизни семидесятые годы — это период бури и натиска». "Ч