Сибирские огни, 1989, № 12

Хотел бы я жить везде, но в этом городке и в этом краю, пожалуй,— особенно... Может, чаще, чем в другие места, меня сюда возвращала память о тех днях, когда мы тут были счастливы? Из центра, где была наша квартира, всей семьею шли в гости к де­ душке с бабушкой, которые жили поближе к окраине — в просторном собственном доме с ухоженным щедрым виноградником... То деловито сунув ладошки в карманы, то взявшись за руки, а то и кружком — когда один из них отступал спиной,— впереди спешили трое наших мальчи­ шек, мы с женой поглядывали то на них, то на всю эту цветущую вокруг красоту, и после дымного Новокузнецка с его затяжною снежной зимой этот теплый уютный чистенький городок казался нам только что обретен­ ным раем. Может быть, дело было не только в этом. Из-за моей достаточно яр ­ ко выраженной внешности южанина-адыги, бывало, пошучивали: «По­ жалуй, наши ночевали у ваших, э?..» Не знаю, как насчет всего остального, но что ночевали, и часто — тут никуда не денешься. У прадеда по матери, у Иова Лизогуба, в То- понте, в черкесском ауле, стояла кузница, и когда приезжали оттуда в станицу «на ярманку» абазинцы, останавливались, и в самом деле, у на­ ших — в роду у нас с тех пор сохранилось шутливое присловье: «Один быка лежит, другой быка сидит, арба хорош стоит». Так докладывал землякам дедов «знаком» Аскер, когда возвращал ­ ся ночью в хату, обойдя стоявшие на подворье возы... Из-за многочисленных ли слышанных с детства рассказов об «азия- тах», из-за того ли, что рос в тех местах, где как бы витали незримые об­ разы и стародавних времен, и не таких далеких, но я ловил в себе эту внутреннюю близость к черкесам — д аже если не было кровного родства, было ясное осознание братства, крепкого и пылкого, как это на Кавказе ведется, куначества. Любопытная штука: и нынче, когда идут затяжные дожди, в каком бы ни находился краю — нет-нет, да и явится ко мне очень ясное ощущение былого присутствия в каком-то совершенно реаль­ ном мире, в котором на самом деле никогда в жизни не был: резкий ветер свистит в ветвях громадных мокрых деревьев, бросает вниз колючие капли, теплые конские запахи гуляют возле каменного, из горного плит­ няка, жилья и кисловатый дух влажной шерсти и подсыхающей кожи — внутри него, около нежаркого очага... И отсветы на стенах, и смуглые ли ­ ца, и гортанная речь... Ничего такого, кажется, никто мне не рассказы­ вал в детстве, или я позабыл, но, может, э т о— прапамять о том, как в гостях у черкесов бывали мои родичи? Или правы адыги: в этом мире — среди мокрых деревьев, среди запахов распаренных бегом лошадей и горьковатого дымка очагов жили те, кто приезжал потом к нам в станицу? А что ж тут — это Кавказ, братцы, это, кунаки, Кубань, так тут все получилось, так переплелось — поди разберись! Во всяком случае, я всегда с удовольствием представлял себе, как покупаю, наконец-то, анэ, этот маленький круглый столик с низенькими стульчиками без спинок, как, отвоевав в квартире место для них, став­ лю где-либо в уголке... Ну так мы нынче живем — не могу для друзей от­ дельного, рядом с моим, дома поставить: в этом уголке у меня и будет кунацкая! Не успел я это сделать, пока жили в Майкопе, так и не собрался по­ том уже в других городах — ни в Краснодаре, ни после в Москве... Ког­ да-то счастливая здесь наша семья вольно или невольно стала перекати- полем, и вот уже отломился самый хрупкий, самый нежный росток... Но город этот мы любили, и я любил его, и любил Адыгею, этот уди­ вительный край, эту гордую маленькую страну, и собирался теперь серь­ езней прежнего заняться ее тревожной, грозной историей, я, собственно, для того сейчас и остался, и в том самом доме, рядом с которым был не­ когда ухоженный щедрый виноградник покойного дедушки, лежали в за- 6