Сибирские огни, 1989, № 12

Обо всем этом я написал* когда еще жил на стройке, но очерк так долго кочевал по редакциям , что грозные окрики из Новокузнецка, когда его наконец напечатали, неслись уже мне вослед. В горкоме, сообщали в письмах друзья, сочинили бумагу в Союз писателей с требованием стро­ го н ака з ать за очернительство — спасибо ребятам , старикам нашим, ве­ теранам — никто из них эту бумагу не подписал. А я как ра з в это время — пока их по-одному приглашали в горком— сидел над своею «Тихой музыкой»... Один из героев романа, молодой журналист, жертвовал собой, сп а ­ сая детсадовских ребятишек, которых привезли посмотреть, как строится шлаковый отвал — их привозили и правда, что им, бедным,— после того, как посмотрели в интернате медвежонка — можно было у нас тогда по­ казать? В романе с высокой насыпи на них несло грузовик с отказавшими тормозами, водитель из него уже выпрыгнул — тут-то и бросился в к а ­ бину мой герой, схватился за баранку. Может, мне тогда надо было всем, в том числе и самому себе, и^себе — первому, доказать, как бесконечно дорога мне стройка, на которой, и в самом деле, прошли лучшие годы; с двадцати трех до тридцати пяти?.. Может, это было еще далекое предчувствие гибели маленького сына, ровесника тех пацанишек из романа — его не стало из-за несчастья на дороге... Сколько лет прошло после этого, столько лет, но все острей и острей сознаешь, что трамвай тогда не только насмерть зашиб Митю, не только страшно ударил каждого из нас, жить оставшихся с кровоточащим серд ­ цем,— он еще и безжалостно прошелся по нашим семейным связям, он р а зре зал и раздавил их, из каждого из нас сделав одиночку. Это стр аш ­ ное дело: когда не то, чтобы любишь — горишь любовью, когда так со­ чувствуешь, когда, кажется, т ак хорошо все, ну, все-все понимаешь, когда на все готов, а меж тем друг от друга все дальше, дальше... В те годы я лечил душу поездками к старым товарищам в Новокуз­ нецк, на нашу стройку. Помню, с Васей Пилипенко мы обнялись возле нашей Антоновской гостиницы, которая — о, небогатая наша фантазия !— называлась, конеч­ но же, «Металлург»,— мы обнялись, и он с ходу начал что-то такое го­ ворить: читал, мол, о шоферах, читал, а как же!.. Очень, мол, интересно — какие были, и в самом деле, деньки — тогда, на шлаковом, какие день­ ки!.. Только почему я не написал вот о чем — а ведь он мне сам тогда рассказывал , сам расска зывал , да!.. Неужели я позабыл? К ак прораб из ВГСС, из «Востокгидроспецстроя», значит, ну, никак верить не хотел, что они могут сделать по стольку ходок, по скольку они тогда делали, «мазисты»... Убежден был: или каждый из бригады завел себе среди отметчиц милашку, которая в благодарность, значит, за это самое, пишет ему такие цифры, что только ахнешь. Или вот что: «наматывает» его шо­ ферня, водит за нос! Давно уже проломились где-то через кустарники, где-то между бо­ лотцами нашли твердый перешеек, по «хитрой» дороге ездят теперь к карьеру «напрямки», а километраж им пишут со старой, которая петляет — ого-го как!.. Ну, и все насчет длинного рубля: есть же такие сволочи, которым ну никак не по нутру, если люди начали хоть чуть из нищеты вы ­ биваться! У тебя на копейку больше стало, а он уже готов удавиться... Так он что придумал, этот прораб? Однажды утром привез на шлаковые полную «коробочку» легкотрудниц — со всего своего треста собрал не­ бось беременных женщин, все больше совсем молоденьких, которых и по науке так: первороженица... И рядом с каждым из бригады в кабин ­ ку посадил легкотрудницу: проследить, значит, за дорогой. Тютелька в тютельку километраж сосчитать. И только шоферня — по газам, как девчата эти давай морщиться, губы давай кусать да за живот хвататься... И каждый сбавил скорость. И все поехали тише, еще тише... До обеда возили девчат, как графинь, а в обед этот, прораб-то, закричал радостно: «Ну, а я че говорил?! Втрое меньше против вчерашнего! Д а вас "Фут