Сибирские огни, 1989, № 12

я там торчал почти безвыла зно : отвечал за них в своей газетенке. И вот, трясешься рядом с кем-то из ребят, к аж дым из всех родных своих десяти пальцев вцепившись в ручку под «бардачком» , тянешь го­ лову в плечи, ка к ч ерепаха в свой панцирь — чтобы не долбануться , з н а ­ чит, макушкой о кабинку , и вдруг из «ма за» , который навстречу проре­ вел,— в змах рукой: мол, стоп!.. Быстренько н а з а д сдавай : новость есть. Важное известие. На дороге и без того черт-те что творится, а тут оба эти резко тормо ­ зят, быстро пятятся. И один — на подножку, и другой — иначе ничего не расслышишь. Ерязную ладонь к уху: мол, что т ам такое срочное?! «Гляжу, с д о б о й старик едет,— тот орет.—-Он-то хуть, вспроси, по­ менял?!. А все они там , в своей «трепаловке» поменяли?.. Ну, вспроси, вспроси!» И смеху — ну, полные штаны, к а к говорится. Грише Тимофееву кричишь: ну, не гони, Гринь, сперва отсмейся, ты что делаешь, ай,— чуть на «зилка» не налетели! «Лано -лано , спокушка! — Гриша орет, словно и в самом деле под хмельком .— Ср а зу видать, что — не танкист!.. У нас вон был один, такой ка к ты, все по книжкам — д а к ничего, приучили!.. Он, знаешь, как приду ­ мал нас потом называть?.. Во — танкистадоры!.. Ну, ка к испанцы. Р ы ц а ­ ри, что Америку открывали . Что тогда было: конкиста?! Ну, а тут, он гово­ рил: танки!., стадом!.. К а к бизоны. А в них — мы. Танкистадоры!.. Так что мы с тобою рыцари Антоновских дорог!.. А, может, разбой... д е р ­ жись, бля!.. Ничего?.. Молодец, есть реакция. С тебя еще человек может выйти, а ты... бля, держись!» Ну, такой вот он был, Гришка Тимофеев. Вот такой. Перед этим уже отпахал на целине. Там — в прямом смысле. На тракторе. Загонки , р а с с к а зы в а л , были без конца и без края, из кабины не выл е зал сутками, т а к вот, чтобы не заснуть — ка к исхитрился?.. «Пи ­ ку» свою, ножик-финку, приделал в кабинке на специальном штыре, напротив груди. Смотри, мол, парень: уснешь — будешь на «пике»! О д ­ н ажды был: на груди шрам как-то показывал . Вот, говорил,— память. И рубаху до сих пор жалко . Ха -рошая рубаха была! Об этом времени, о н ачале шестидесятых, я написал роман «Тихая музыка победы», но н аписал уже тогда, когда тихую музыку снова не очень жа ло в али , рукопись пришлось ужим а т ь почти вдвое. Самое обид ­ ное, что мне, еще молодому провинциалу, вешали , что называется, л а п ­ шу на уши: в у в аж а емом ж у рн а л е д ока зыв али — мол, роман сыроват и рыхл, в нем слишком много линий и слишком много героев, и, если из не­ го убрать заключенных, которых тогда тысячами стали привозить на н а ­ шу ударную стройку, и от которых никому не стало жи т ь я ,— роман т ол ь ­ ко выиграет... Перед этим заключенных, «досрочников» ка к их тогда называли , «химиков» уже убрали из большого очерка «Новый город на земле», в ко ­ тором я пробовал, что называется, заступиться за свою Антоновскую площадку. Рядом с гигантом черной металлургии жи знь нам обещали чуть ли не райскую: только, мол, постройте его. Только дождитесь! Но вот построили. Вот дождались. По стране уже шли от нас поезда с коксом, чугуном, сталью, а на нашей бедной Антоновке по-прежнему не то что Дворц а культур-ы порядочного не было — не было школ, первачки наши занимались в четыре смены. Какой из него ученик, если за целый день перед этим он уж е успел т ак набегаться, что в четвертую смену под­ ремывать начинает еще на первом уроке. На последнем засыпали все как один: учительницы прекращали урок и терпеливо, с горькой думой о нашем новостроечном житье, ждали , когда придут родители и спящих ребятишек разнесут по домам... Это счастье, когда приходил отец. Д л я многих из матерей, уже оставшихся одиночками, это было и впрямь как наказанье: уже не такого легонького мальца или девочку по непролазной грязюке на край поселка тащить — тогда это было уже и два, и три ки ­ лометра..., , , . „■ .... , .