Сибирские огни, 1989, № 12

— Может, я? Опережаю ее: — Нет, не ты,— тебе и т ак сумки руки оторвали. Она тоже берет поправку на скорость на такой моей хитрой мысли: — Не мешал бы ребенку заниматься! У него через д ва дня экзамен. — Хирургия!— говорю я значительно и возношу ладонь со слегка растопыренными пальцами, над которыми главенствует этот, все еще облепленный пластырем. Четыре года н а з ад под горячую руку ребенку было заявлено , что он бездельник, ребенок это снес молча, не обиделся д аж е с виду, но через несколько дней нашел себе в больнице работу: стал д ежурить две ночи в неделю и сутки целиком — в воскресенье. Тут ж е он, естественно, загордился, стал на нас посматривать свер ­ ху вниз, что при его росте вовсе нетрудно, а через неделю не без гордости заявил : «Вот, ты мне говоришь, что я бездельник, а я, между прочим, вполне приличные деньги могу зар аба тыв а т ь . У нас в отделении одна старушка лежит, балерина бывшая, т а к она предлагает: когда выпишет­ ся, буду приходить к ней домой три р а з а в неделю — ну, уколы, ма ссаж — все то же, что и в больнице... А она мне будет платить сто рублей в месяц. Дум аю сейчас: соглашаться?» «Ты оглядись,— ск а з а л я ему.— Ты сперва оглядись». О бывшей балерине однако нет-нет, д а и справлялся : как там ее здо ­ ровье?.. Что новенького? Не она ли ему на этот р а з вручила цветочки? С цветочками этими!.. Пытался я его всякий р а з наставлять, но за нехитрыми историями, которые он в оправдание расска зывал , стояло столько людской тоски по доброму сердцу! Он вообще-то парень отзывчивый, к тому ж е не белоручка — вот и старался . Гвоздики по настоянию девяностолетней бабушки вручила внучка, когда з абир ал а ее из больницы — та л еж а л а несколько месяцев, уж е были пролежни, на бабушку махнули рукой, не до нее, а тут он н а ­ чал з а ней ухаживать , по нескольку раз, когда дежурил , переворачивал на бок, подкладывал резиновый круг, протирал марганцовкой, и бабушка помаленьку отошла... Ну, не от великого же врачебного искусства сту­ дента с третьего курса? Значит, от человеческого обращения, от доброго взгляда. Он-то еще и сам не понимал многого, это уже мои печальные знания все дорисовывали, дополняло воображение, пораженное о д н аж ­ ды, когда сам в больнице лежал , уверенным голосом дебелой сестры, простецки громко крикнувшей в полуоткрытую дверь женской палаты : «Приготовила, бабка, рубаль?.. Щ ас приду, тебя с горшка сниму!» А со старушкой — балериною вышло так. Когда я как-то в очеред­ ной ра з спросил о ней, он вдруг обрадовался: «Я и забыл тебе!.. Со мной теперь мальчик из нашей группы работает. Так вот она предложила ему на ней жениться. И представляешь...» «Стоп!— я его перебил.— Сколько ж е этой старушке лет?» «Я тоже спросил его, он говорит: тридцать семь». О, преимущество юности!.. Сперва мы думали, что он собьет охотку, и все, то и дело принима­ лись расспрашивать, не тяж ело ли, чтобы дать ему, значит, повод п ож а ­ ловаться, да и дело с концом, ан нет, вышло иначе — з ад ерж ал с я , в т я ­ нулся, д аж е карьеру сделал: был «санитар Гоша» — по телефону вечер­ ком: «Будьте добры, санитара Гошу!»— а теперь он уже медбрат. Как- никак три года работает, уже на четвертый повернуло, что-то там ему уже доверяют, не только инструмент подать — зашивает, недавно с д е ­ журства явился, мы с женой завтракали , а у него улыбка во все лицо: «Я только что ногу отрезал». Ж ен а уронила нож на тарелку: «Как отре ­ зал?» Он вскинул плечо, на котором еще висела сумка: «Как ногу отре ­ зают? Так и я». Спросил его как о деле обычном: «Валерий Григорьевич тебя все балует?» «Почему это — балует?.. Доверяет, а сам рядом». Тут ему повезло, с хирургом, а может быть, повезло нам с женою, что сын неожиданно попал под крыло к земляку, который в те же време­ на, что и мы, жил в Сибири, в шахтерском Прокопьевске... И сейчас вижу эти громадные, серого цвета массивные корпуса послевоенной постройки,