Сибирские огни, 1989, № 12

Может, в такие минуты счастливый свой праздник празднует под­ сознание? А я сильней, говорит, я настойчивей, чем все твои вместе в з я ­ тые так называемые творческие планы, я все равно сильней, эй ты, писа­ тель! В тот день так оно, пожалуй, и было. Когда раздался звонок, я додавил в пепельнице окурок, пошел от­ крывать, а собака уже стояла у двери, из стороны в сторону покачивала тяжелым черным хвостом — ж д а л а своих, значит. Они там уже отомкнули дверь в нашем предбанничке, боком про­ таскивали за верхние углы большой бумажный мешок, вдетый снизу на­ половину в другой, из прозрачной пленки — сын со своим друлском, два нормальных акселерата. — А-а,— ск а зал я, все еще находясь во власти сюжета,— принесли?.. Ну, молодцы! Тут надо кое-что объяснить. Пятый год мы арендуем в селе под Звенигородом избу, хозяева ко­ торой давно живут в городе, а дача у них в другом селе, неподалеку, и огород с крошечным садиком тоже, выходит, временно наш. Это обстоя­ тельство толчками, если хотите, импульсами пробуждает во мне крестья­ нина — и грустно, и смешно в себе за этим пробуждением наблюдать. Проснуться окончательно ему, естественно, некогда, задерганному го­ родской жизнью крестьянину, и все у нас кругом валится, все рушится, течет, успевай только подхватывать, хоть как-то поддерживать, тазы подставлять, а тут еще... Ох, как они цветут ранним летом, одуванчики! Давно уже седой, стоишь ты среди них как ребенок, и душа радуется, и кажется: все еще впереди. Еще и тяжелый рюкзак не снял — от станции до нас полчаса ходьбы лесом — а что-то в тебе уже распрямилось, уже отпустило душу, хорошо!.. Но жена рядом чуть не плачет: «Как ж е ты их косил?..» А вот т ак и косил. В прошлое воскресенье чуть ли не за ши­ ворот оттащила от стола с бумагами: коси, говорит, надо, Федя!— а дело к полудню, росы уже нет, трава высохла, какая косьба, и мысли о другом, но — раз надо! Что ж я — не наш, не советский человек?.. Ширкнул раз, ширкнул другой, вдруг в голову пришло: а почему она — литовка? Коса. Сколько живу, а задумался впервые. Или забыл? Значит, так: потому что она литовская по происхождению наверняка отпадает. В том и дело, что литовка — русачка. Может, потому что литая?.. Пошел листать сло­ варь Д ал я , но там на этот сч е т— ничего. Вернулся, стал ее точить и понял, что делаю это не так, как следует, а как надо забыл — ну, бывает же? Тем более, с крестьянами, которые так вот тяжело в нас пробужда­ ются... Интересное дело, думаю. Как же ты прошлым летом Леву Кор- нюшина учил: не т ак у тебя в романе точат косу, нет, не так! И тот д аже в конце концов со мной согласился, чего с ним в принципе не бывает. Еще поширкал, чуть было не снес крошечную облепишку, землячку свою, которую осенью два года назад дал мне в Сосновке под Новокуз­ нецком лесник Валера, сам дитя таких же вот пересадок на дальние рас ­ стояния — морозоустойчивый грек. Поширкал и опять стал точить: конец косья — в землю с левого бока; там, где оно поближе к пятке лезвия — под мышку, этой же рукой — за обушок, а правой... или опять не так, ду­ маю?.. И только это подумал, как у самого ж а л а брусок вдруг соскольз­ нул с кромки обушка — жик!.. Вот говорят: он, мол, такой-то до кончиков ногтей... Так, может, я все-таки — крестьянин? Потому что ноготь на большом пальце крепким оказался, ничего себе ноготок, если бы не он, развалил бы я себе палец, как предки мои, казаки, разваливали в конной атаке врагов, когда руби­ ли с потягом. Или просто коса была т акая тупая?.. Кое-как определил я на место торчавший на манер крышки над консервною банкой свой но­ готь, смыл кровь под рукомойником, ну, конечно, жена — ах! ох! Йод не­ сет, пластырь — кончилась косьба. Инвалид!.. Нет, думаю, это знак был: надо роман Левы Корнюшина поскорее в план ставить, есть, есть в нем, конечно, народный дух — Лева прав, а не я! Встречу, думаю, в Доме ли- 25