Сибирские огни, 1989, № 12

бы стоящим в непосредственной близости к истоку одного из ручейков, который потом, сливаясь с другими, образовал великую реку нашей советской литературы. От слов Николая Ивановича, от этой книжечки по­ веяло на меня огромной глубиной прожитой писателем жизни, начавшим свой житей­ ский путь в семье питерского рабочего-ли- тейщика, смолоду познавшим тяжкий за ­ водской труд в царской России... — Книжка вышла из печати в июне 1914 года, а в июле Германия объявила войну России, и я ушел в действующую армию... Глаза Николая Ивановича потухли. Пере­ до мной опять был глубокий старик, истер­ занный Н€дугами._ — Вот так вот...— Николай Иванович вздохнул.— Все это дела давно минувших дней, преданья, как говорится, старины глу­ бокой... Но для м ен я— это моя жизнь, и очень хочется успеть рассказать о тех днях, поведать нашей молодежи о незабываемом, обильном событиями времени... Работаю сейчас я над одной книгой, не знаю, удаст­ ся ли мне ее завершить... Юзефа Иванов­ на помогает мне, но сил у нас уже немно­ го... Речь пошла о книге Николая Ивановича «Интервенция в Омске», которую он завер­ шал накануне своего восьмидесятипятиле­ тия. Я немного помнил то время, о котором шла речь в книге, тогда мне было шесть— семь лет, и я поведал Николаю Ивановичу о своих детских впечатлениях. Память удержала наиболее яркие для мальчишеско­ го взгляда детали: похожих на петухов итальянских бельсарьеров на Омском вок­ зале; японских солдат, казавшихся на одно лицо, небольших, коренастых, напоминав­ ших оловянных солдатиков; парад на го­ родской площади между театром, цент­ ральным базаром и зданием почты — ров­ ные ряды солдат и скакавший на белой ло­ шади генерал, сопровождаемый казавшими­ ся мне, мальчику, бессмысленными, выкри­ ками солдат, чем-то вроде; «Ав-ав-ав1..» Николай Иванович внимательно слушал мой рассказ, перескакивающий с одного на другое. Потом, читая его книгу, я находил отдельные детали, совпадающие с моими воспоминаниями... Были у нас беседы и об очень интересном человеке, тоже русском, связавшем свою судьбу с казахским народом,— о Георгии Тверитине, переводчике народной казах­ ской поэмы о Козы-Корпеш и Баян-Слу, и я был рад сообщить Николаю Ивановичу некоторые подробности молодых лет Тве- ритина, проведенных в Ишимской духовной семинарии вместе с П. В. Гинцелем, сибир­ ским писателем, добрым другом моего отца и моим. Гинцель написал воспоминания, в которых рассказал о первых литературных опытах вместе с Тверитиным в семинарии. Много раз мы беседовали о Казахстане, его прошлом и будущем, о его людях. Мне пришлось побывать во многих местах К а­ захстана, я рассказывал Николаю Иванови­ чу о своих впечатлениях, он слушал жадно, его все интересовало; как выглядят сейчас города, в которых он бывал раньше, обме­ лел ли Иртыш после проведения канала Иртыш — Караганда, живут ли фламинго на Кургальджин-Тенизе, как выглядит угольный разрез в Экибастузе и куда дева­ ют землю после вскрышных работ, так же ли красивы Баян-Аульские горы, как и раньше?.. Не имея возможности самому бы­ вать в городах и разных местах Казахста­ на, он жил его интересами и событиями и был благодарен каждой живой весточке о его краях... Иногда я приезжал в Алма- Ату из Ташкента или из Фрунзе, и тогда в наших беседах появлялись новые темы, и я опять улавливал в Николае Ивановиче не­ угасимую ни годами, ни болезнями ж ад­ ность к жизни, к тому, как она идет в этих знакомых ему с молодости местах... Время неумолимо... С каждым приездом в Алма-Ату я встречал Николая Ивановича и Юзефу Ивановну все более стареющими. Каждый раз, когда я уходил от Ановых, грустное щемящее чувство поднималось во мне — встретимся ли мы еще раз?.. Ведь и мне полным ходом шел седьмой десяток... Идя по ночной тихой улице в гостиницу, я бывал полон чувства расставания, неопре­ деленности будущего... Последний раз я был у Ановых в декаб­ ре 1979 года, а 30 июля 1980 года прочитал в «Литературной газете» некролог, посвя­ щенный кончине Николая Ивановича... Жизнь Николая Ивановича Анова была богата. Он нередко находился в самом центре великих событий нашего времени. Вспоминая о встречах с ним, остро ощуща­ ешь, что они могли быть и более частыми, и более содержательными. О многом, об очень многом хотелось бы спросить у него... Годы, проведенные в Алма-Ате, в Казах­ стане, были для Николая Ивановича очень плодотворными. Им были написаны повести и романы «Ак-Мечеть», «Крылья песни», «Юность моя», «Гибель светлейшего», «Ин­ тервенция в Омске», «Каширская легенда», «Выборгская сторона», пьесы, шедшие на многих сценах городов Казахстана, книга воспоминаний «На литературных перекрест­ ках». После смерти писателя остался бога­ тейший архив. Среди особых ценностей его — текст первого романа писателя «Азия», который был уже набран для журнала «Красная новь», однако так и не увидел света. На этом экземпляре имеются бесцен­ ные пометки А. М. Горького. Хранились в архиве и материалы о встречах Николая Ивановича со многими писателями, худож ­ никами, музыкантами, большая переписка. Юзефа Ивановна ненадолго пережила му­ жа. Судьба архива писателя после ее смер­ ти мне неизвестна...