Сибирские огни, 1989, № 11

машину. Никто из нас в тот год еще и не опасался, что молодую коммунистку Зина­ иду Коптелову в райкоме будут упрекать за знакомство с женой «врага народа» Гайли- та. Я с удовольствием прочел рукопись. В нее оставалось лишь внести небольшие ре­ дакционные поправки да маленькие уточне­ ния. В целом же рукопись отличалась до­ стоверностью, ведь писательница пользова­ лась устными воспоминаниями самого Ива­ на Долгих. Разговор о будущей книге со­ стоялся за тем же столом, только на этот раз, вспомнив о моих вкусовых привязан­ ностях, хозяйка поставила лишь одну вазу с вареньем из черной смородины. Эх, судьба, судьба! Если бы она подари­ ла нам еще одну встречу. Пусть даже са­ мую мимолетную. В наших руках было бы хотя бы по одному экземпляру книги о снежном переходе Ивана Долгих! Увы, не­ жданная, непоправимая беда. Набор книги, готовой к печати, был рассыпан. Недалеко от нашего писательского дома жил на тихой Енисейской улице во флиге­ ле Петр Васильевич Гинцель, автор добро­ го десятка книг о природе. Про медвежат. Про зайца. Про старую-престарую щуку. Страстный охотник, не пропускавший нн одного сезона. Загодя начинал заряжать патроны, промазывать сапоги чистым дег­ тем. В ожидании весеннего сезона ходил в гости к такому же увлеченному охотнику «потоковать» — провести вечерок в воспо­ минаниях о забавных случаях на охоте. Я знал охотников, которые в те годы с озера Чаны привозили сразу по сотне уток-кряка- шей, по осени тяжеленных, будто налитых не жиром, а свинцом; богатырски сложен­ ные добытчики гнулись под тяжеленной но­ шей по пути от озера до телеги. Петр Ва­ сильевич, жилистый, высокий, как столб, чаще всего не пролив ни птичьей, ни звери­ ной крови, гордо шагал налегке, хотя друзья и посмеивались: «Опять возвращаешься по­ пом». В лучшем случае, он довольствовался единственным чирком-свистунком или тете- рочкой. Его увлекала не добыча, а жизнь среди природы. Неудачником же он был из-за крепкой глухоты. Вся надежда у него оставалась на глаза. Бывало, сидит в ша­ лаше под осенней березой, на которую вы­ соко-высоко выставил два косачиных чуче­ ла. Ждет. Протирает запотевшие очки. Кру­ тит запрокинутой головой; должен же при­ лететь косачик или тетерочка. С этой сто­ роны или с той? Разглядеть бы вовремя. Да не спутать бы с чучелом. Не видно. А краснобровый косач, шумно хлестнув крыль­ ями о ветки, уже покачивается над его головой. Охотник не слышит ни единого звука. Прилетел второй ■— тоже не слышит. И не видит. Верит, что в конце концов все же разглядит птицу среди ветвей, если не спугнет своей неизбежной вертлявостью. Ростом, тугими усами да резкими мор­ щинами лица, как бы топором вырубленно­ го из деревянной чурки, он походил на Горького в старости. Это и спасло его в страшную годину. Кто бы мог подумать, что «обделенного богом» человека посчитают «вредителем», «диверсантом», подбиравшим­ ся с порохом к «важному объекту». Так 4 СиСирские огни № 1Ь придумали «бдительные» служаки. Присла­ ли и за ним «черного ворона». Выявили я «обезвредили» еще одного «врага народа». Но нужен какой-то повод, чтобы втолкнуть во внутреннюю тюрьму. Ничего, что-нибудь отыщется. И отыскали: перед Октябрем не­ которое время в захолустном городке Тара Гинцель пребывал среди меньшевиков. Чего же еще? Говорит, после Октября через га­ зету объявил, что порвал отношения с меньшевиками. Кто это проверит? Никто! Вредитель! Что замышлял? Не впервой за­ писывать при дознании. И бабахнули Пет­ ру Гинцелю двадцатку. Полагали — не вы­ живет. И пошел любитель природы в таеж­ ный лагерь по этапу. Оттуда, горько усме­ хаясь над дикой придумкой бдительных об­ винителей, обжаловал в Москву. Там, дес­ кать, разберутся — выпустят. А ему толь­ ко скостили половину. И отбухал десятку! От звонка до звонка. Да с уголовниками! Но в лагере ему повезло — прослыл пи­ сателем. Уголовники ему не приставляли нож к горлу, не отнимали пайку. Наоборот, он оказался для них незаменимым челове­ ком. Бывало, зек хлопнет его по плечу и крикнет в ухо: — Ну-ко ты, Горькай, сочиняй моей ма- рухе. Да позабористей пиши. Чтобы ей в сердце запало, чтобы слезы ручьями поли­ лись. Ты знаешь, какая она у меня? Из кра­ савиц первая! И так любила, что дух за­ хватывало. Право слово! А ежели она, зме- ина, изменит — ворочусь — голову откру­ чу. Говорю для тебя одного. А ты слушай и пиши, чтобы у меня самого горло пере­ хватывало. И писал Петр Васильевич отпетым лю­ дям. Написанное прочитывал с подъемом, как монологи со сцены. А заказчик снова хлопал его по плечу и отламывал ему толи­ ку от своего пайка. Напишет «позабори­ стей» — получит побольше. Вытерпел старик. Не согнулся. Не пере­ ломился. Только морщин на щеках приба­ вилось да глаза ввалились. Вернулся в вет­ хой лагерной шинели, латаной-перелатанной им самим, в старенькой гимнастерке, при­ лежно постиранной. Пришел к нам, когда мы еще жили в писательском доме на ули­ це Челюскинцев. Зина по этому случаю за­ варила настоящий чай. Да с душицей. От­ пивая из стакана (не из консервной банки, не из котелка), долгожданный гость погла­ живал усы, причмокивал: — Хорошо! Ой, хорошо! Целую вечность не пнл такого! Да еще с сахаром! И с души­ цей! Сразу запахло березовыми перелеска­ ми. Ох! — достал платок. — Анисья Нико­ лаевна так же заваривала. — Утерся, уни­ мая слезы. — Не довелось нам больше... После чая долго рассказывал о своих мы­ тарствах. И все, как прежде, с шуточками да усмешками над своим наитруднейшим существованием. Сохранился характер опти­ миста. Под конец вздохнул: где ему дове­ дется обитать? Анисья Николаевна не вы­ несла косых взглядов: «Жена врага наро­ да»! Позорище! А они ведь были как стек­ лышки. Такими бы и оставались, если бы... Э-э, да что говорить? Надо жить теперь уж на воле одному. Только где? Сын Анатолий женат, квартирка малюсенькая, негде по­ вернуться. Сын Игорь, говорят, совсем сбил­ ся с пути. Греза замужем за офицером. Жи

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2