Сибирские огни, 1989, № 11

Проституция... Бегает челнок-перо. В белую бумажную основу вплетаются черные нити строк. Дрожат, свешиваются на лоб кольцевые блестящие пру­ жинки волос. В глазах сухие огоньки мысли. Лампа горит ярко. Доктор работает долго. К у х н я По стенам и за печкой шуршат тараканы. На широкой деревянной лавке спит прислуга Спинек — Паша. В темноте белеют голые, муску­ листые руки, закинутые за голову. Пахнет около Паши черным хлебом и луком. На печке в квашне сопит и вздыхает тесто. К о р и д о р Тьма. Пахнет уборной, аптекой, пеленками, ладаном. Слышно, как у Вишняковых плачет ребенок. СТРАНИЧКА ВТОРАЯ Ночь не всегда уходит. Часто она просто переодевается, снимает с себя черное платье. Ночь не ушла Ночь заспанным, серым лицом в белой рубашке прижимается к окнам голубого дома с мезонином. В доме ходят женщины в белых ночных рубашках, с бледными мятыми лицами. Лохматые мужчины фыркают у умывальников. Раньше всех встает Паша. Паша задирает юбку выше толстых мускулистых икр, засучивает рукава, моет кухню. Когда Паша еще моет кухню и из комнат еще никто не^выходит — коридором, бесшумно, на носках прошмыгивает маленький круглень­ кий Крутиков. На службу первым уходит Зильберштейн. Высокий, прямой, в ши­ рокополой шляпе, в длинном пальто громко стучит по коридору сапо­ гами и палкой, с силой хлопает дверью. Федя Русаков жжется жестяной кружкой, пьет чай с черным хле­ бом и маслом. Уходя, кричит в раскрытую дверь кухни; — С добрым утром, Паша! Паша улыбается во весь рот, закрывает глаза широкой ладонью. 'То отвечает громко: — С добрым утром, товарищ Русаков! Голоса Русакова и Паши по сонному, застоявшемуся воздуху до­ ма — свежим утренним холодком. Русаков шлепает по мостовой желе­ зом солдатских ботинок. Паша громыхает ведром. Половая тряпка, скрученная тугим жгутом, скрипит. Руки и лицо Паши красны от нап­ ряжения. Спинек, розовая, моется до пояса. Обтирается одеколоном. Перед зеркалом долго расчесывает золотистые волосы, красит губы, пудрит­ ся, подводит синим карандашом синие блеклые глаза. Вишняков медленно тянет через зубы теплый чай. Вера Николаев­ на непричесанная, грузная, в грязном капоте, сидит за самоваром. Вишнякову противна жена, ее руки с пухлыми, негнущимися пальцами и черными каемками ногтей. Дети дерутся в углу за кроватью. Четырехлетний черненький Гоша тянет за вихор трехлетнего беленького Тошу. Тоша ревет. Гоша визжит. Кровать смята. Одеяло и простыня серой кучей. Вишняков морщится. — Неужели Н€)| 1 ьзя д%ч§я? , Щеки Веры Николаевны трясутся, краснеют. .