Сибирские огни, 1989, № 11

Огромность и важность выполненной Аверьяновым работы. Тя­ желые условия работы — неприспособленность складов, хранилищ, отсутствие опытных и честных специалистов. Акт ревизии Губэркаи неверен, хищений в таком размере, как установила ревизия, не было (защитник представил справку, что при перевеске пшеницы после ревизии была обнаружена ошибка ревизоров — пшеницы оказалось на тысячу шестьсот пудов боль­ ше). Акт Губэркаи с такой грубой ошибкой не может служить серь­ езным документом; он должен быть отвергнут целиком. Председатель суда записал себе на память: «Хорошо. Отвергнем акт Губ. РКП, но ведь остаются хищения, в которых сознались подсудимые: остается установленным факт участия в них Аверьянова. А взятка?» Следователь провел следствие односторонне, неполно. Взятка была, но взял ее Латчин, Брудовский подтвердил, что он непосредственно с Аверьяновым дела не имел. Латчин взял 1000 р. с Аверьянова и опустил ее себе в карман. Акты фиктивные были, но все подсудимые подтвердили, что составляли их с Латчн- ным. Аверьянов подписывал после и безусловно не знал — ему их подсовывал Латчин. Квартирная хозяйка выдумала близость Аверьянова с Ползухи­ ной. Аверьянов только избил Ползухину за то, что она не пошла в ГПУ, обманула, оскорбила его и т. д. Воскресенский, к концу речи устав, вытирает с лица пот, сбросил пиджак, остался в белой рубашке. — Кончая, я скажу, товарищи судьи, одно в этом деле есть, ярко сказались наши ведомственные трения, ведомственная заскорузлость, формализм, неправильное, узкое понимание ведомственных интересов Есть хищения, есть все, что хотите, но только нет виновности Аверьяно ва; если бы Губэркаи, следователь и прокуратура понимали, поняли что они и учреждение, руководимое Аверьяновым, части одного цело го — Советской республики, а не враждующие, взаимно топящие друг друга стороны, то они проявили бы в этом деле больше вдумчивости больше добросовестности. Председатель остановил Воскресенского. — Прошу не касаться того, что не относится к делу. Воскресенский махнул рукой. — Хорошо. Я кончаю... тогда бы Аверьянов не был под судом, но я надеюсь, вы исправите ошибку судебного следствия: вынесете моему подзащитному оправдательный приговор. Зуев обернулся к Кашину. — Как, по-вашему, акт-то Губэркаи... А? подмочил его Воскресен­ ский? Пожалуй, Аверьянов уж не так... А? Кашин промычал неопределенно; — Да, тут что-то есть. Тысяча шестьсот пудов — это сюрприз. Пожалуй, 110-й не будет. Речь своего защитника Аверьянов слушал и понял. Аверьянову бы­ ло немного неловко и стыдно, что защитник так его хвалил, но и в то же время осознавал, что это необходимо, необходимо окончательно пока­ зать суду и всем, что он не вор, что он работал так, как мог, как умел, работал неплохо. Аверьянову показалось, что Воскресенский э т о и м е н н о и д о к а з а л неопровержимо; Аверьянов тепло посмотрел в сторону взволнованного, вспотевшего Воскресенского, кивнув ему голо­ вой. И улыбкой, лучистою зеленью глаз, огненной, всклокоченной гри­ вой волос, всей своей неуклюжей зелено-рыжей фигурой ломая лед торжественности судебного заседания, Аверьянов встал, чтобы сказать свое последнее слово: — Говарищи!..