Сибирские огни, 1989, № 11

— Свистишь? Доволен? Бросилась на шею шлюха. На каждого кидается. Вишняков подходит к жене, тихо берет ее за руку, смотрит в лицо. — Зачем ты так говоришь о женщине? Почему ты не скажешь, что мужчина бросается на каждую? Ведь ты же женщина. После обеда Спинек играет на пианино. Вишняков сидит рядом. Платье на Спинек синее, новое. Новая материя блестит. Блес­ тят синие глаза Спинек. Золотом отливают волосы. Светится .матовая белизна рук, шеи, лица. Снежные квадратики клавиш сверкают под пальцами. Мимо окна летят тяжелые мокрые снежинки. (Снег идет первый в эту осень). С крыш течет. Но крыши белы. Вишнякову кажется, что и музыка Спинек белая —- белые про­ зрачные звучащие кристаллы. И белая радость в груди у Вишнякова. Спинек устало откидывается на спинку стула. Вишняков берет ее руку, целует. — Вам нужно работать, Зина. У вас талант. Спинек молчит. Глаза ее снова пусты Вишняков тянется к Спинек, смотрит внимательно, ласково. — Когда я слышу твою игру, Зина, мое чувство к тебе делается глубже, тоньше. Меня как-то особенно окрыляет сознание, что ты — талант. У Спинек дергаются брови. Но лицо неподвижно. Голос спо­ коен, холоден. Спинек говорит — бросает серые, бесцветные камешки — слова. — Да? Разве? Почему? Вишняков встает, начинает ходить из угла в угол. — Ведь мы всегда в любимой женщине ищем что-то особенное. Какое же счастье любить ту, у которой, как у тебя, есть это особен­ ное! Зинусь, ведь ты — талант... Может быть, больше. Спинек как не слышит. Спинек думает о своем. — Виктор Алексеевич, но у вас ведь жена, семья... И всегда мужчины говорят каждой женщине, что она особенная, необыкновен­ ная, что они первый раз такую видят и любят первый раз с такой силой. Вишняков морщится, молчит, хватается за голову, быстрее кру­ жится по комнате. — А почему вы равнодушны к своей жене, к своим детям? Ведь это будет то же самое. Вишняков быстро подходит к стулу, садится, стучит кулаком по крыше пианино. Глаза Вишнякова черны и злы. — Есть такие слова «хочу» и «должен». Я любил свою жену... Потом я перестал любить жену. Но механическая близость со­ хранилась. Родился ребенок, другой. Я уже должен их любить. Вишняков хватает Спинек за руку, говорит, стискивая зубы: — Пойми, что я люблю тебя. Спинек неподвижна, холодна. Сколько мужчин говорили ей это слово — люблю. Сколько мужчин целовали ее, целовали ее губы, глаза, лоб, голову, руки, грудь, все, все тело. Все зацеловано, захвата­ но, все было, повторялось и повторяется вновь. — Виктор Алексеевич, так все и всегда говорят. Вишняков вскакивает. — И Скурихин? Вишняков ревнует Спинек ко всем мужчинам, бывшим у нее до него. (Ведь каждый мужчина хочет быть первым, единственным, неповторимым. Каждая женщина хочет стать первой и последней), Спинек дергает бровями. — Да, вроде этого... — У-у-у. Проклятье! Вишняков рычит, бегает, сжимает кулащ!. > I Спинек встает, улыбается, поправляет прическу.