Сибирские огни, 1989, № 11

Он поселился в Красноярском крае, в небольшом городке Байкит, Здесь он опять отдался работе с молодежью: преподавал английский язык, руководил кружками музы­ кальной и литературной самодеятельности. Молодежь любила его за чуткость, искрен­ ность и неизменную доброжелательность. В письмах своим друзьям он писал о том, что чувствует себя наконец-то счастливым в своей родной Сибири. Последние два года (до своей смерти в 1960 г.) А. Ачаир жил в Новосибирске, где работал преподавателем пения в средней школе, руководил поэтической секцией в клу­ бе эстетического творчества школьников, создал большой детский хор... Приводимые ниже стихи взяты из сборников Алексея Ачаира или, частью, из жур­ нала «Рубеж», В СТРАНАХ РАССЕЯНИЯ Мы живали в суровой Неметчине, Нам знаком и Алжир, и Сиам, Мы ходили по дикой Туретчине И по льдистым небесным горам. Нам близки и Памир, и Америка, И Багдад, и Лионский залив, Наш казак у восточного берега Упирался в Дежневский пролив. Легче птиц и оленей проворнее, Рассыпаясь по тысячам мест. Доходил до границ Калифорнии Одинокий казачий разъезд. И теперь, когда черные веянья Разметали в щепы корабли. Снова двинулись в страны рассеянья Мы из милой, чумазой земли. На плантациях, фермах, на фабриках. Где ни встать, ни согнуться, ни печь, 8 аргентинах, канадах и африках Раздается московская речь. Мы с упорством, поистине рыцарским, Подавляем и слезы, и грусть. По латинским глотая кухмистерским Жидковатые «щи а-ля-рюсс». И в театрах глядим с умилением (Да, пожалуй, теперь поглядишь!) На последнее наше творение — На родную «Летучую Мышь». В академиях, в школах, на улицах. Вспоминая Кавказ и Сибирь, Каждый русский трепещет и хмурится, Развевая печальную быль. Не сломала судьба нас, не выгнула, Хоть пригнула до самой земли.,, А за то, что нас Родина выгнала, Мы по свету ее разнесли! ПРОХОЖИЙ Холоднее и строже голубиная высь. — Ты не слышал, прохожий, как шелохнулся лист! Невидимкой по кручам растеклась синева. 148 — Слушать надо бы лучше голубые слова... Шум верхушки взъерошил у лохматых хвоин. — Ты не видел, прохожий, кто тропой проходил! Птицы — криками в небе, крылья вширь распластав — Разве можно с телеги крылья в небе достать!.. Холоднее и строже даль алмазных снегов... Ты не знаешь, прохожий, ничего, ничего. Ты не видел, не слышал, что листок, точно вздох... Нет, не вздох — еще тише - тронул палевый мох. Ты не понял, не знаешь, кто испуганных глаз подарил мне сиянье золотое сейчас. Что и я — не в телеге, а в луче — вместе с той; в розовеющем небе уводящей звездой. 1928 УСТРЕМЛЕННОСТЬ Л. с. Астахову Так, верно, уходят в монахи, в скиты в заснеженных горах, стряхнув за поскотиной накипь, душивший до судорог прах. Так мчатся, как вихорь, как птицы — с засиженных мест поскорей! — на передовые позиции запряжки шальных батарей. И так же идут со стоянок в открытую синь корабли. И этой же волею пьяны струги казаки волокли... Изнеженность! Выгода! — плесень! болото без края и дна! Есть много ликующих песен, но песня свободы — одна.