Сибирские огни, 1989, № 11

в Москве! Не раз об этом писал, порой даже подчеркнуто резко. Об отзывчивости Ярослава Васильевича, о том, что он и стол может перевернуть, когда обижают даже незнакомого ему че­ ловека, рассказал Виктор Астафьев в «Зрячем посохе». Не всегда, однако, и поддержка Сме- лякова оказывалась благом для молодого автора. В этой связи не забывается мне случай, о котором я узнал от одного из си­ бирских поэтов. В самом конце 40-х годов на совещании молодых писателей в Ново­ сибирске Смеляков очень одобрительно отозвался о творчестве поэта Юрия Леви- танского, который в те годы жил в Ир­ кутске. Смеляков даже взялся за подго­ товку рукописи молодого поэта к изданию, отредактировал ее для издательства «Мо­ лодая гвардия». Но вскорости события пошли таким ходом, что поддержка Смелякова едва не сыграла обратную роль, стала мешать выходу сборника. Ведь в 1951 году тучи опять сгустились над головой Смелякова, он был арестован. Книжка Ю. Левитанского «Наши дни» тогда все же вышла, но фамилия Смеля­ кова как редактора в ней была снята и заменена другой фамилией. А книги са­ мого Смелякова в первой половине 50-х годов не выходили, не публиковались в эти годы его стихи и в периодике. Просторный кабинет в кемеровской му­ зыкальной школе, где мы в течение не­ скольких дней собирались, чтобы послу­ шать стихи друг друга, обсудить рукопи­ си, сплошь и рядом оказывался теснова­ тым. Ярослав Васильевич давал выгово­ риться всем, независимо от того, яв­ ляется ли человек официально пригла­ шенным и утвержденным для обсуждения, или он, так сказать, вольный стрелок,— это никакого значения не имело. Однако за ходом обсуждения он следил внима­ тельно. И мы удивлялись тому, что каж­ дый день занятый нашими рукописями, Смеляков находил еще время не только для поездки на завод или шахту к люби­ телям поэзии (встреча с рабочими для него была праздником!), но и много читал сибирских поэтов, которых раньше по ка­ ким-либо прчинам не знал. На одном из выступлений в заводском клубе он отме­ тил для себя стихи поэта-кемеровчанина Евгения Буравлева, хорошо знавшего жизнь рабочих и шахтеров Кузбасса, Ли­ рика Буравлева явно приглянулась Яро­ славу Васильевичу, он заинтересовался его книгами. Потом попросил у поэта новые стихотворения. А когда Смеляков возвра­ тился в Москву, то представил стихн Буравлева в центральной прессе. В те весенние дни Ярославу Васильеви­ чу, кажется, работалось особенно хорошо, весело. Кузнецкая земля понравилась ему. Он даже успевал познакомиться с рукописями, которые приносили ему из других семинаров, высказывал свое .мне­ ние о прочитанных стихотворениях. Уже в в нашей аудитории, среди своих семина­ ристов, приводил различные примеры из прочитанного, шутил, иронизировал. На похвалу был скуповат. Когда одного из молодых поэтов стали упрекать, что стихи его интересны, но автору не хватает культуры, то Смеляков удивился: — Что значит не хватает культуры? Ведь мы же речь ведем не о книгопродав­ це, а о поэте! Да которому уже далеко за двадцать! Где же, скажите мне, он теперь наберется культуры, если не сумел этого сделать раньше? Ведь поэт — это воплощение культуры. Ее набираются с колыбели, независимо от условий жизни. Потому что это — призвание. После окончания работы семинара в одной из публикаций в центральной прес­ се Смеляков предварял стихи Нины Гре­ ховой такими словами: «Она пишет как бы по наитию. Такие слова, как «мастер­ ство», «композиция», звучат бессмысленно по отношению к ее стихам. Она почти де­ вочка: недавно закончила десятилетку н сейчас учится в пединституте... то, что она пишет, представляется нам истинно граж­ данской поэзией, потому что развитие че­ ловеческой души предполагает полноту и тонкость духовных отношений между людьми, предопределяет широту чувств и даже полунамеков. Вот поэтому мы по­ считали стихи Нины Греховой чуть ли не лучшими». Ярослав Васильевич в Кемерове гово­ рил о том, что в свое время, в юности, прошел хорошую школу точного, един­ ственно найденного эпитета. Но он в то же время подчеркивал, что все лучшее в поэ­ зии — находится на грани тайны, на гра­ ни необъяснимого. Приводил примеры из Лермонтова и Есенина. Прочитал пушкин­ ское стихотворение: К огда б не см утное влеченье Ч его-то ж аж д у щ ей душ и, Я здесь остался б — н асл аж д ен ье В куш ать в неведом ой тиш и: Заб ы л бы всех ж елан ий трепет, М ечтою б целы й мир н азв ал — И все бы слуш ал этот лепет, Все б эти нож ки целовал... Ярослав Васильевич говорил, что одни обращают внимание только на последнюю строчку этого стихотворения, другие — только на первую. Но в том-то и дело, что гений Пушкина соединяет эти строки в одном стихотворении. И без «смутного влеченья чего-то жаждущей души», доба­ вил Смеляков, без постоянной «духовной жажды» поэта не бывает. В разговорах о литературе Ярослав Ва­ сильевич постоянно обращался к поэзии Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Маяков­ ского, Есенина, Твардовского —приводил строки из стихотворений, рассказывал эпи­ зоды из их жизни. Бывали и такие случаи, что, прочитав стихотворные строки, Смеля­ ков мог спросить: известны ли они собе­ седнику? И когда узнавал, что неизвестны, то успокаивал. Говорил; «Автор не обид­ чивый человек!» Подсказывал, что это из Пушкина или из Лермонтова. При обсуждении рукописей экскурсы Смелякова в прошлое были необычными, примеры, которые он приводил, отличались яркостью, контрастностью, порой вызыва­ ли улыбку, запоминались. Однажды, гово­ ря о том, что даже через сравнительно короткие промежутки времени одно и то