Сибирские огни, 1989, № 11

КРИТИКА ЛИТЕРАТаРПВЕДЕНИЕ Александр ПАНКОВ ЕСЛИ ГОВОРИТЬ ОБ ИДЕЯХ. ЗАМЕТКИ О НОВОЙ ПРОЗЕ СЕРЕДИНЫ 80-х 1/1 так, ни по именам ее выдающихся ( ( г 1 художественных сил, ни по чисто литературным направлениям ис­ торию новейшей литературы нашу делить нельзя, потому что такое деление не дает характерных признаков. Единственным, действительно, характеристичным делением, т. е. таким, которое уже в одном названии носит свое определение и дает представле­ ние об основных чертах эпохи,— это только деление по кругу идей, в данный период завладевших умами...» Это высказывание профессора С. А. Вен­ герова из книги «Очерки по истории рус­ ской литературы» (СПб., 1907, с. 19) может вполне быть отнесено и к современной сло­ весности. Ведь именно у литературы 80-х возросла потребность в свежих идеях и, со­ ответственно, возрос вес идей. Нельзя ска­ зать, чтобы новые произведения прозы 80-х изобиловали принципиальными открытиями. Но внутренний строй этой прозы оказался достаточно своеобычным по сравнению с литературой предшествующего периода. Какие социально-философские идеи под­ сказывает и варьирует современная лите­ ратура? Что она сознает в жизни и что мы сознаем — или можем осознать — с ее по­ мощью? Вопрос не праздный. В середине 80-х, в атмосфере «перестройки» потреб­ ность в активной мысли, способной взять, что называется, в скобки историческую си­ туацию, обозначилась ясно и настоятельно. Литература пробует откликнуться на этот социальный заказ. Одновременно происхо­ дит. выплеск литературы «возвращенной», публикуемой, так сказать, постфактум. Она резко усиливает общее стремление к от­ кровенной социальной рефлексии. Ведь в большинстве своем — это произведения о больном, накипевшем, трагическом. Очевидно, что в новой прозе середины 80-х взвешенное аналитическое нравописа- ние отступило на второй план. Зато резко возрос удельный вес публицистичности и обнаженного критицизма. Запутанная исто­ рия общества и государства, современные нравы и всевозможные формы их повреж­ дения — вот что подвергается первоочеред­ ному суду. Попутно разрастаются группо­ вые распри, сводятся — порой с изрядной примесью дешевой демогогии — литератур­ ные счеты. При всем том, поводом для тяжбы мнений избираются самые злобо­ дневные вопросы дня, которые обрушива­ ются на современное сознание лавинообраз­ но. Угроза глобальной катастрофы, регио­ нальные конфликты, экологические проры­ вы, политический и националистический экстремизм, экспансия «массовой культу­ ры», язвы исторического прошлого, корруп­ ция, наркомания, социальная инерция, бес­ культурье, уголовщина — одно следует за другим. Но — как противовес — остается мучительное стремление к позитивным со­ циально-экономическим и духовным изме­ нениям, справедливости и законности, реа­ листическому развитию государственности и культуры... Немудрено, что в необычных обстоятель­ ствах наряду с трезвыми попытками предо­ стеречь народ от зреющих болезней, свое­ временно выявить их дальние причины и близкие следствия в печати и литературе наблюдаются также явные симптомы обы­ вательской истерии. Среди них самые яв­ ные: путаница в социальных понятиях, под­ тасовка идеалов и вульгаризация ценно­ стей, забвение элементарных правил чест­ ности, логики, конкретного исторического анализа, наклеивание ярлыков и догмати­ ческое цитатничество, привнесение в лите­ ратуру бытовых предрассудков и шара­ ханье в идейные крайности... Подобные явления, бесспорно, мешают литературе быть полноценным зеркалом жизни и Духа. Тем не менее, воздействие художественной мысли на социальное само­ сознание непрерывно продолжается. При. чем именно литература позволяет достовер­ но судить о процессах, происходящих в ду­ ховной сфере. Правда, 1987—1989 годы прошли в ос­ новном под знаком публикаций «постфак­ тум». После чуть ли не одновременного по­ явления в середине 80-х публицистически запальчивых произведений В. Распутина, В. Астафьева, Ч. Айтматова и В. Белова