Сибирские огни, 1989, № 10

На нашей радиостанции пискливо работал приемник. На столе лежала пачка ра­ диограмм. Радист, не отрываясь от работы, подал мне листок; «Километров пятнадцать не долетая до места назначения, обнаружил на Удыгине человека, подававшего руками знаки. Мы узнали в нем Тиманчика Рядом были волоку­ ши и в них человек без признаков жизни. Мы сбросили аварийный груз и вымпел с за­ пиской. В ней сообщили, что при наличии погоды утром прибудем к ним». Все это свалилось на нас как награда. Трудно было что-то решить сразу. Однако не было сомнения, что и Степан жив, мертвого Тиманчик никуда бы не потащил. Но, ви­ димо, он в тяжелом состоянии. — Предупредите экипаж Борзенко, пусть отдыхает. Через час летим на Удское,— сказал я Плоткину.— Проконсультируйтесь с врачами, что нужно в данной ситуации сбросить потерпевшим. Все остальное решим в Удском. Через час мы снова в воздухе. Ложимся курсом на Удское. Теперь самолет кажется быстрокрылой птицей, стремительно летящей высоко над землей. И вот вместе с облег­ чением приходит неодолимая усталость. Гул моторов кажется колыбельной. Я быстро засыпаю... В поселке Удском много народу, но немного домов и все заселены до отказа. Геоде­ зическая партия размещается в старой бане. Новые хозяева ее утеплили, починили пол, обклеили стены газетами и зажили на славу, смирившись с неистребимым банным ду­ хом, низким потолком, с которого непрерывно сыплется земля, напоминая о ненадеж­ ности помещения. Предбанник занимает радист со своей походной станцией, а баню — начальник партии Лемеш. Мы не воспользовались гостеприимством хозяина, поставили палатку и чувствовали себя в ней великолепно, хотя температура воздуха была низка. Сквозь сон услышал восторженный голос командира корабля Федора Борзенко. Встаю и выхожу из палатки. Ничего не узнать; ни старой бани, ни пней, все со снежными надстройками, в праздничном наряде, в блеске раннего утра. Всюду, точно сказочные чумы, стоят убранные пушистым инеем ели, и под ними курчавится смоли­ стый дымок только что разведенного костра. Внезапный гул мотора будит поселок. Залаяли собаки, заскрипели двери в избах, послышался стук топоров. Утро, утро, утро,— свистит какая-то пичуга. Подходит пилот Борзенко. Уважьте, потрите спину,— просит он, стаскивая с плеч рубашку. Беру пригоршнями скрипучий снег, сыплю ему на спину, растираю. Борзенко цепе­ неет, невнятно мычит. Клубы пара окутывают его. Затем короткий завтрак, и мы на антоновской машине покидаем землю. Удивительная прозрачность воздуха! Глазам открываются беспредельные пространст­ ва материка: заснеженные холмы, перевитые заледенелыми ручейками, мари и озарен­ ные восходом скалистые вершины Чагарских гольцов. Гордо и далеко впереди, в сером утреннем сумраке — Удыгин. Время тянется медленно. Я не отрываю взгляда от наплывающего на нас горизон­ та. Минуем устье Шевли. Слева вдали обозначилось ледяным пятном озеро Лилимун, и наконец, в синеве лесов блеснул знакомыми извилинами Удыгин. Забираем вправо, идем над рекой. Еще несколько минут — и мы увидим дымок. Ти­ манчик, наверное, с вечера наготовил сушняка для костра и сейчас, услышав гул мото­ ра, запалит его... Идем низко над лесом. Глаза устают. Дымка не видно. Пилот смотрит на меня вопросительно. — Тиманчик, наверное, намаялся за эти дни, проснуться не может,— сказал я ско­ рее не ему, а себе, чтобы рассеять тревогу. Тиманчик не может проспать. Усталость не усыпит его. Это я знаю твердо Неуже­ ли еще что случилось?.. — Может, он не нашел груза с запиской? Пилот не отвечает, показывает рукой вперед. Там, за береговым ельником появилось ледяное русло Удыгина. Глаза ловят какие-то черные неясные полоски. — Вчера их не было,— кричит пилот, резко сбавляя скорость. Машина проносится над руслом Удыгина. Черные полоски на л ь д у - э т о буквы Успеваю прочесть: поме