Сибирские огни, 1989, № 10

долго не могли встать, оторваться от земли. Но все-таки вставали, шли, верили в Се- литкан. Впереди поредели деревья, отряд выбрался на край тайги. Тут задержались немно­ го. И — последний бросок через полоску тундры. Они — на берегу Селиткана. Река встретила путников гневным ревом, тучей летящих брызг. Всюду по руслу плясали пенистые буруны. — Куда же мы поплывем? — вырвалось у Бориса. —- Тут — погибель!— севшим голосом сказала Татьяна. Не надо хоронить себя заживо. Есть река. Есть рыба. Будем жить и поплыве.м, непременно поплывем,— твердо сказал Харьков. Девушка прилегла у корней ели беззащитным комочком. Харьков достал полог, прикрыл ее. Невидящим взором он смотрел в пространство, ограниченное синеющими хребтами. Ему ясно видно, что все тропы, по которым он ходил долгие годы — по бугристой тунд­ ре, по Тунгускам, по кромке океана, сбежались, слились в одну и глубокой бороздой подвели сюда — к бешеному Селиткан'у. Он почти физически ощутил грань, за которой стирается ощущение жизни. Стряхнув оцепенение, проговорил: — Нет, еще не все, еще можно рискнуть! Давя больными ногами хрустящую гальку, он с трудом спустился к заливчику, у.мылся и хотел было заняться костром, но увидел Бориса, ползущего за троелистом для ухи. Харькову представился прежний Борис — гвардейского сложения, веселый, жизне­ радостный, неутомимый. А сейчас перед ним было худое и слабое существо, прикрытое лохмотьями. Дорого, ох как дорого обошелся отряду путь к Селиткану! Абельдин лежал поодаль на гальке, подставив лицо горячему солнцу. Он был в за­ бытьи. Виктор Тимофеевич принес котелок воды, умыл Абельдина, положил под него свою телогрейку и сам свалился рядом. Борис уснул на обратном пути от болотца с троелистом в руках. День клонился к закату. По-прежнему бушевал неуемный Селиткан, взрывая тем­ ные глубины. На противоположном берегу перебегали кулички-перевозчики. На струе плескались хариусы. Первой проснулась Татьяна. Во сне она была далеко от этих мест. Девушка не сра­ зу пришла в себя. Ей не хотелось расставаться со сновидением, хотелось еще побыть в нем, подальше от этих мучительных дней, но стон больного Абельдина окончательно вернул ее к яви. Она встала, подползла к Абельдину. Он задыхался, горел, бредил. Проснулся Харьков. Приполз с троелистом Борис. Они перенесли больного под ель, уложили на под­ стилку из мягкого мха, укрыли потеплее, чем могли. Виктор Тимофеевич принес несколько хариусов. Клубы пряного пара восходили и таяли над котелком. Уха бушевала, выплескивалась на раскаленные камни. Как бы там ни было, но жизнь продолжалась! Гасли последние отсветы заката. Возвращаясь к стоянке с богатым уловом, Харьков думал о том, что ждало их в ближайшие дни. Мысли уже не были мрачными, верилось, что самое страшное все-таки позади. — Что, не надоела вам еще рыба? — сказал он, подошел к Абельдину.— Ну, как тут наш больной? Татьяна прикладывала ко лбу парня влажную тряпицу. — Плохо! — вырвалось у нее, но она тут же сама себя прервала.—Нет, нет, он бу­ дет жить! Харьков снял телогрейку и передал девушке. — Накинь ему на ноги. — Сбивает все, бредит... Дыхание Абельдина было прерывистым, на щеках выступили темные пугающие пятна. Видимо, наступил кризис. — Пить... пить...— послышался его голос. Татьяна доползла до костра, подогрела воды в кружке, подсластила ее остатком са­ хара. Харьков с Борисом приподняли больного, девушка долго поила его из ложки. Он открыл глаза. Они были мутные, жалкие, покорные, в них не отражалась даже боль