Сибирские огни, 1989, № 10

и вот Харьков у кромки воды на каменистом берегу. Он тревожно прислушивается к реву Селиткана. Река, вырываясь из-за крутого поворота, с гулом проносится мимо, разбиваясь о черные валуны. Река страшна. Только самоубийца мог бы броситься в этот поток, для которого жизнь человеческая — минутная забава. Харьков не ожидал, что Селиткан, долгожданный Селиткан встретит его таким гне­ вом. Он стоял пораженный, он с томительной завистью провожал бегущие волны. Какой заманчивой, какой спасительной казалась ему даль. Он знал, что там, у далекого гори­ зонта, заваленного высоченными гольцами, Селиткан сливается с Селемджой, на береь ах которой ютятся поселения золотоискателей, он понимал, что для отряда нет иного пути к людям — только по Селиткану. Но и это — неизбежная катастрофа! Безвыходность потрясла Харькова. «Нет! Я не хочу стать пищей воронов! Не сдамся!» — думал он. И рев неукротимой реки, реки, обещающей верную гибель, казалось, силой своей вливал в человека новые силы, мощью своей подымал его волю. Харькова охватило страшное желание жить! Никогда еще окружающий мир не был для него столь желанным и прекрасным. Кричали кулички, далеко-далеко погромыхи­ вал гром, шелестела листва за спиною, куда-то спешили муравьи, носились стрекозы, посверкивая над влажными камнями. Все это только теперь он по-настоящему прибли­ зил к себе, вобрал в себя и не хотел потерять навеки. Мрачные мысли отошли, так отходят тучи вечером к востоку, так золотятся послед­ ние, но сильные и чистые лучи вечного солнца. — Нет, еще не все кончено! — крикнул он в пространство. Когда умывался в реке, услышал на струйке — всплеск. Хариус! Всплеск повторил­ ся. Харьков увидел на волне упругий спинной плавник рыбы. Селиткан сможет накормить! С ним всегда была леска, крючки, бережно хранившиеся в кармане гимнастерки. Он вырезал длинное, тонкое удилище, приладил леску, проверил — прочно ли привязан крючок. Осталось позаботиться о наживке. Горячий азарт подсказал — Харьков сорвал зеленый листок, скрутил его личинкой, насадил на крючок. Первый заброс не удался. Харьков забросил снова, и снова безрезультатно. В ру­ ках не было прежней ловкости, сырое удилище казалось слишком гибким, приманка ло­ жилась не там, где надо. Он спустился ниже по течению. За соседним камнем оказалась небольшая заводь. Осторожно выглянув, Харьков увидел табунчик хариусов, подстерегающих добычу на струе. Продолжая таиться за камнем, он взмахнул удилищем. Приманка, подхваченная течением, сплыла ниже, но у слива вдруг заиграла, запрыгала, как живая, по прозрач­ ной зыби. И тотчас — всплеск, рывок! Еще секунда и крупный хариус, блеснув серебром, взлетел в воздух. Вот он в руках Харькова — упругий, скользкий, холодный, с ржавчинкой под плав­ никами. По исхудалому лицу рыбака расплылась радость, желудок охватила мучитель­ ная боль голода. Еще несколько взмахов удилищем, и у ног Харькова забился второй хариус. Боль­ ше килограмма свежей рыбы, это ли не богатство! Теперь можно было устроить настоя­ щий пир. Харьков разжег костер, надел непотрошеных хариусов на березовые рожна и приткнул к огню. Пока готовился этот необыкновенный завтрак, рыбак смастерил «муш­ ку» из клочка собственных волос и красной шерстяной нитки, извлеченной все из тех же рыбацких припасов. Приманка была сделана не так уж искусно, однако была лучше, уловистее зеленого листка. По берегу растекся давно забытый запах жареной рыбы. Виктор Тимофеевич на­ чал свой одинокий пир. Харьков ел рыбу жадно, с костями, не пережевывая, торопясь утолить голод. А во рту копилась непривычная горечь, пища казалась безвкусной, нака­ тывала тошнота. Но Харьков ел, пока не почувствовал первую сытость. Теперь можно было поспорить со всем — со слабостью, ранами на ступнях, но как вернуть бодрость товарищам? Надо было еще привести их сюда. Ползком, на четве­ реньках, как угодно, но привести! Он долго еще ходил по берегу, махая удилищем, выбрасывая упругих хариусов, ра­ дуясь, как мальчишка. А когда в полуистлевшей нательной рубашке медленно возвра­ щался к перевалу, за спиной его была холодная и мокрая гимнастерка, до половины на­ полненная свежей рыбой. Он перебрел полоску мшистой тундры и, сгибаясь под тяжестью спасительной ноши, скрылся в тайге. Ветер шумел ему вслед. Река ревела и подталкива­ ла Харькова.