Сибирские огни, 1989, № 10

Виктор Тимофеевич думал, что раны только у него, но тут же выяснилось, что беда эта у всех. Но только Харьков знал, какое несчастье свалилось на отряд. Един­ ственное средство — недельный отдых, покой, тогда раны затянутся. Но и на день нельзя было прервать путь. Продукты кончаются, время неумолимо движется, путь не становится короче. Идти, только идти, не щадя себя, любой пеной добраться до тайги. Сейчас остановиться, сейчас ослабить волю — гибель неизбежна! Еще четыре дня мучительного пути, невероятных усилий, и кочковатые мари, бесконечные переправы, торфяные ловушки, ночевки без костра — все останется поза­ ди. Долгожданная тайга совсем близко. Но ни у кого уже не было сил радоваться этому. Отряд шел разрозненно, с великим трудом переставляя больные ноги. Каждый бугорок, валежина, рытвина превратились в неодолимое препятствие. Первым до тайги добрался Харьков. Наконен-то! Он схватился худыми руками за ствол лиственнины, чтобы не упасть, глотнул свежего лесного воздуха, постоял, переводя дух. Затем он оглянулся. Сердне дрогнуло — одного из спутников не было. Харьков прикрыл глаза, снова всмотрелся в равнину. По следу шли только Татьяна и Борис. Абельдина нигде не было видно, хотя мари открывались взгляду очень широко. Виктор Тимофеевич сбросил рюкзак, разжег дымный костер, чтобы видно было стоянку, и заставил себя вернуться на поиски отставшего Абельдина. Харьков видел — Татьяна, хватаясь руками за лохматые кочки, еле удерживая равновесие, медленно переставляла ноги в глубокой воде. Падая, она не могла встать и ждала, когда подойдет Борис и протянет ей руку. У Виктора Тимофеевича защемило сердне. Он долго искал Абельдина, оглядывал мари, кричал, пока не увидел его между кочек. Парень не дотянул до леса с километр. Он упал и лежал недвижимо. Сырая истлевшая земля, наверное, казалась ему пухом. Он спал. Виктор Тимофеевич с трудом разбудил его. — Я догоню... Только отдохну... немного,— просил Абельдин. — Отдыхать будешь со всеми в лесу. Посмотри, там уже костер горит. Быстро вставай! — Нет... не могу... после... — После нас не застанешь! Вставай, говорю! — голос Харькова прозвучал повели­ тельно. Подошел на помощь Ворис. Какими же тяжелыми показались путникам последние метры до кромки леса! После четырнаднати дней пути они наконец-то ощутили под своими ногами сухую землю, увидели живую зелень, услышали пение птиц, вольный шум леса! Даже кома­ риный звон был теперь для них приятной музыкой жизни! Наступил час заката. Солнце угасало за океаном деревьев. Широкий свет пронизывал глубины высоко­ ствольной тайги, окрашивая деревья, кусты и травы в волшебные тона. Проклятые мари лежали в прозрачной дымке и мертвенном покое. Суровые лица путников просветлели от мысли, что многое в этом пути, может быть, самое трудное,— осталось позади. Под сводом ветвей старых лиственниц по-праздничному трещал большой костер. Пламя, отбрасывая темноту, освещало убогую стоянку. Людей было не узнать: лица почернели, глаза ввалились, губы сковало молчаливое раздумье. Виктор Тимофеевич подумал: «Оставь их сейчас, поддайся слабости — конец, при­ греет земля, потом не подняться». — Братцы! А ведь мы собирались устроить пир на весь мир, как только доберемся до тайги. Выворачивайте котомки, выкладывайте, что у кого осталось,— сказал он как можно бодрее. Все зашевелились, потянулись к котомкам. Борис, еле передвигая ноги, ушел за водой. Татьяна не отходила от Абельдина. Парень обессилел раньше всех. Лицо стало плоским, скуластым, в глазах — беспросветная тоска. Выяснилось, что из припасов осталась кружка пшена, горсть сахара, муки на две лепешки. И еще — банка тушенки. А до Экимчана около двухсот километров. Д а каких километров! Их и с припасами да здоровыми ногами надо ломать да ломать. еэ