Сибирские огни, 1989, № 10

Василий БЛИЗНЕЦОВ ДНИ ОТКРЫВАЮТ КРАНЫ, ВЫПУСКАЯ СТРУЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЛИСТЬЕВ — о чем ты все время думаешь? — О любви. Ни много ни мало. Всего-то навсего. А как ж е иначе. Вино расслабляет, словно позволяя каким-то внутренним связкам свободно расходиться. Я отделяюсь сам от себя, распадаясь на состав­ ные. Смотрю на свою руку — она падает плетью. Я не пил уж е года два (исключая Новые годы — бокал шампанского). Во сне я штурмую Северный полюс. Просыпаюсь от толчка — тошно и холодно. Окно открыто настежь — кошмар! середина октября! На полу л ежат,зам ерзш ие желтые листья. Напротив меня сидит улыбающийся Оскар. На табуретке в блюдце двуглазая яичница — парйт. Рядом — ста­ кан кефира и кусочек хлеба. Я вспоминаю, что просил Оскара разбудить меня рано утром. Зачем?.. Прекрасно, когда падают листья. — Что ты больше всего любишь на свете? — Рассвет. Видимо, я изобразил на своем лице нечто вроде недоумения. — Не знаю — почему, но, если мне удается по-настоящему встретить рассвет, я ощущаю безудерж ное торжество. Видел бы ты — какие рассве­ ты бывают на севере, в тундре, в полярный день! Однажды мне удалось попасть в одну экспедицию, видимо, понравился кому-то из начальства... Б езумное зрелище! Мы бродим по невыспавшемуся городу, разгоняя опавшую листву. Оскар не похож ни на одного из моих знакомых, хотя в его словах иногда мелькнет что-то очень близкое и созвучное; начинаю вспоминать — кто и когда говорил мне нечто подобное. И не мудрено, я и за собой несколько раз замечал: нападая на урбанизацию , на разобщенность го­ рожан , их зависимость от машин и администраций, мы как за палочку- выручалочку хватаемся за деревню с ее свежим воздухом , парным моло­ ком и близостью к земле. И тут ж е, отвергая отсталость, забитость, б ес ­ культурье крестьян и скудность деревенского быта, уповаем на город с его театрами, метро и полетами мысли. Такие уж мы хитрецы. Оскар наивен и прост. Мне легко с ним. Он путается в моих вопро­ сах. Но что-то мешает мне чувствовать себя комфортно. Оскар беззащ и ­ тен, и в этом его сила. Печально и торжественно звучат розовые облака. Звон восходящего солнца. Мои глаза неотрывно следят за движением кисти, рождающей чудо. Живая, прозрачная акварель растворяет в себе белизну бумаги. Кисть опускается в краску и вот уж е снова стремится туда, где вздраги ­ вают прозрачные хрусталики утреннего тумана. Туда, где еще очень мно­ го ускользающей голубизны. И все больше розового; чуть — охры и е д ­ ва — рубиновой. И лишь в порыве ветра угадывается уж е невидимый фи­ олетовый. Сияющее торжество. В клочья! Наблюдая, как Оскар в ярости уничтожает очередной рисунок —