Сибирские огни, 1989, № 10

Тогда над синей глубиной Д ух отверженья и порока Без цели мчался с быстротой Н оворожденного потока. Страданий мрачная семья В чертах недвижимы х томилась; По следу крыл его тащ илась Багровой молнии струя. К огда ж он пред собой увидел Все, что лю бил и ненавидел. То шумно мимо промелькнул И, взор пронзительный кидая. После потерянного рая Улыбкой горькой упрекнул. В 6-й редакции к облику Демона добав­ лена еще одна выразительная черта: «По следу крыл его тащилась багровой молнии струя». Что, однако, эти метаморфозы пе­ ред завершенным страшным обликом Де­ мона, когда он пересекает путь ангелу, не­ сущему душу Тамары в рай (окончатель­ ный вариант). И здалека уж звуки рая К ним доносилися — как вдруг, Свободный путь пересекая, Взвился из бездны адский дух. Он был могущ , как вихорь шумный. Блистал, как молнии струя, И гордо в дерзости безумной Он говорил; «Она моя!» Лермонтов, как говорят исследователи, «приспосабливая поэму к цензурным ус­ ловиям», «прощает» Тамару и открывает ей дорогу в рай: Ценой жестокой искупила Она сомнения свои... Она страдала и любила И рай открылся для любви! Психологически, однако, это не доказа­ но, да таковое и не в правилах романти­ ческой поэзии. С другой стороны, возмож­ но, сам Лермонтов чувствовал вынужден­ ный конформизм подобного решения и, махнув рукой: «сойдет и так», не стал вдаваться в психологические подробности. Не исключено, что Лермонтов предпола­ гал еще раз вернуться к поэме и дора­ ботать в ней какие-то места, а, может, и углубить замысел. Из 6-й редакции не вошли в окончательный текст совершенно изумительные стихи, описывающие Тама­ ру в гробу. Вот только финальные строч­ ки этой главки: Напрасно будет солнце юга Играть приветно над тобой, Н апрасно будет дож дь и вьюга Плыть над плитою гробовой. Л обзанье юноши живое Твои уста не разомкнет. Земля взяла свое земное, Она назад не отдает'. Характерно, что опять же весь этот церковный обряд имеет весьма конкрет­ ный, бытовой, земной колорит: в гробу лежит «мертвец... холодным саваном уви­ тый», «гроб... досками черными обитый», звонит колокол, монахини молятся и т. п. В о.кончательном варианте картина совер­ шенно другая: Как пери спящ ая мила. Она в гробу своем лел<ала, Белей и чище покрывала Был томный цвет ее чела. Ни разу не был в дни веселья Так разноцветен и богат Тамары праздничный наряд,., и т. д. ^ П оследние две строки из стихотворения 1832 г. «Слова разлуки повторяя». Конечно, резкий контраст этих картин объясняется изменением замысла поэмы. Однако уверенности в том, что Лермон­ тов окончательно распростился со своим «Демоном», нет. Иначе чем объяснить, что поэма, как будто завершенная автором и получившая цензурное разрешение 10 мар­ та 1839 года, не была напечатана? Это более чем странно — ведь Лермонтов меч­ тал о публикации этой давно вынашивае­ мой поэмы, над которой работал десять лет. Может быть, он все же посчитал, что поэма еще нуждается в доработке. Во всяком случае исключить этого нельзя. Тем более что в окончательном тексте яв­ но из цензурных соображений опущены некоторые принципиальные строки, напри­ мер, вот эти, об улыбке погибшей Тамары: Что в ней? Насмешка ль над судьбой. Н епобедим ое ль сомненье? Иль к ж изни хладное презренье? Иль с небом гордая враж да? Строки ЭТИ, однако, уже были известны в обществе, где по рукам ходили списки не предназначенных для глаз цензуры ва­ риантов поэмы. Белинский, сам переписы­ вающий для публикации «Демона», знал эти строки и отмечал позднее их богобор­ ческий смысл: «...исполинский взмах, демонский полет — с небом гордая враж­ да». Конечно, прекрасно описание в оконча­ тельном варианте заброшенного разру­ шающегося дома Гудала и забытого «чуд­ ного храма» на «скале угрюмого Кавка­ за», но и воспетые в 5-й редакции опус­ тевшая «древняя обитель» и плещущееся у берегового утеса море не менее прекрас­ ны. Жаль, что эти и многие другие стихи, не вошедшие в окончательный вариант поэмы, остаются в приложениях и приме­ чаниях академических изданий и по сути недоступны широкому читателю. Поэму «Демон» следовало бы вообще издавать с вариантами — тогда бы, мне кажется, и авторский замысел был бы яснее, и впе­ чатление от нее богаче и сильнее, значи­ тельнее. Впрочем, если бы Лермонтов по­ жил еще какое-то число лет, он наверняка использовал бы многие «не пригодившие­ ся» строки в новых поэмах или переделал бы их в отдельные стихотворения, как поступал не раз. Ведь в самом «Демоне» мелькают отдельные мотивы или строки из других поэм, в частности из «Аула Бастунджи». Бесспорно одно: в «Демоне» стих Лер­ монтова достиг высочайшей степени со­ вершенства, он приобрел поистине гипно­ тическую, завораживающую силу. Взяв за образец размер пушкинского «Демона» (намерение писать поэму другим разме­ ром, о чем свидетельствует 4-я редакция, не осуществилось, поэт скоро оставил его, сочинив лишь несколько строф), Лермон­ тов довел свой стих до невероятной че­ канности, гибкости, музыкальности. Неда­ ром одна из петербургских красавиц приз­ навалась Лермонтову, что, например, си­ ле воздействия клятвы Демона противо­ стоять невозможно, и она «могла бы по­ любить такое могучее, властное и гордое существо». Мне кажется, работа над «Демоном», изменения, которые претерпел централь­ ный образ, отразили в себе и трансформа-