Сибирские огни, 1989, № 10

Повстречав на проселочной дороге, веду­ щей от аэродрома к селу, одного такого воз­ чика, понукающего чалую кобылку, спраши­ ваю: — Ты чего же это? А он в ответ: — Так телег-то все одно нету. Все разло­ маны. Каждое лето бываю в разных районах края. Чаще езжу туда, где прежде бывал. Сравниваю. Красота природная убывает и сегодня. Ох, убывает! Вот угол Тюхтетский и Бирилюсский. Первый раз я сюда ехал (это было лет 20 назад) — дорогу то и дело перебегали зайцы, козы, взлетали тяжелые черные глухари. В деревнях люди предла­ гали купить у них ведра и берестяные туе­ са с кипрейным медом. Я купил эмалиро­ ванное ведро, до краев наполненное этим целебным деликатесом, всего лишь за пят­ надцать рублей. Мне еще и спасибо прода­ вец, старичок, сказал. И вот нынешняя картина. Ни одного глу­ харя не увидел. Ни зайцев, конечно, ни коз. А насчет меду... Ну, этот продукт стал здесь, среди лесов и цветущих травных лу­ гов, дефицитным, как и в каменном городе. Пчел уже мало кто держит. Говорят: тяже­ ло, хлопотно. Мой друг, Иван Александро­ вич Дзалба, житель села Двинка, старый пчеловод, коренастый, сильный, седоголо­ вый, говорил мне: — Вот собрался на пенсию, а колхозную пасеку передать некому. Тому, кто пропьет, не отдам, а надежного чтобы — нету. Такая история. Нету надежного. — А ты никому и не отдавай. Зачем? Бе­ ри в аренду. У тебя же сыновья, внуки под­ растают,— сказал я. — Нет, нет, не согласны,— вмешалась Адель Петровна, добрая хозяйка, удиви­ тельно работящая. После меня из райкома приезжал Колбин, второй секретарь, из исполкома приезжали. Опять агитировали: — Колхозная пасека сейчас у тебя из сотни пчелосемей. На аренде доведешь до двухсот, трехсот. Вся дополнительная вы­ ручка твоя. А потом и вовсе выкупишь па­ секу. Рядом помещение для скота постро­ им. Ферма будет. А ты—фермер. Там же, при пасеке, и дом большой поставим для всей твоей семьи. — Как бы раньше лет на двадцать,— твердит Дзалба и царапает в крутом за­ тылке.— Раньше бы вам надо приезжать. Теперь уж силы не те. — Дак вон сын твой из леспромхоза пе­ рейдет... внуки быстро подрастают... Ну, соглашайся. — Нет. Раньше надо было,— упрямо гля­ дит в сторону Иван Александрович.—Преж­ де почему с такой агитацией не являлись? Теперь — нет, не согласен. А ведь, ох, как надо, чтобы он, Иван Александрович, все же согласился. И вер­ ная его супруга тоже. Чтобы мудрость верх взяла. Пасека Дзалбы — единственная в районе, которая ни в какой год не была с убытком. В худшее лето брал по полцент­ нера меду с улья, а в лучшее — и центнер с лишним. Себестоимость килограмма — копейки. Колхоз наживался на нем, а ему платил меньше десятой части дохода. Те­ перь готовы платить во много раз больше, лишь бы удержать трудолюбца. За Дзалбой, как за маяком, пойдут другие. И тогда, гля­ дишь, медовая слава района возродится. Но, повторяю, пока психологически Иван Александрович и Адель Петровна не гото­ вы к тому, чтобы в будущем стать фермера­ ми. А тем более не готовы их дети, у кото­ рых отношение к личной собственности бо­ лезненно деформированное: слишком рьяно местные партийцы-столоначальники соору­ жали из плакатов и транспарантов каби­ нетные укреппункты, оберегали в деревнях «чистоту» социализма, трудолюбивого рав­ няли под ленивого и пьяного. Есть тут коопзверпромхоз. Его забота — брать в тайге пушнину, кедровые орешки, ягоду и прочие лесные дары. Ему, чтобы выжить, надо из года в год взвинчивать це­ ны на свой продукт. Это он делает успеш­ но. Поразительно: цена привозного виногра­ да в октябре 40 копеек, им завалены все ларьки, а местная клюква с соседнего боло­ та, традиционная для Сибири культура,— 4 рубля килограмм. Это, конечно, от не­ умения и нежелания думать, учиться окуль­ туривать плантации. Впрочем, кое-чему в промхозе учатся. Вот, собираются ягоду фа­ совать... Только тогда уж килограмм этой самой клюквы будет для нас с вами уже почти вдвое дороже. Предприимчивость, да не в ту сторону, вверх ногами. С еще более поразительным явлением мне нынче летом довелось встретиться на целеб­ ных озерах Хакасии. Тысячи туристов бега­ ли по деревням, от двора к двору, в поис­ ках, где бы купить литр молока, свекольной ботвы на суп, луковицу, картошку, морков­ ку... Трясли кошельками, а местные селяне наглухо запирали ворота и отвечали: сту­ пайте, ступайте мимо, с богом, нет ничего, нет. Им, оказывается, в обузу такой сезон­ ный наплыв жаждущих, голодных людей. Во всем-то мире сельский житель радехонек, когда через его деревню проходит маршрут туристов! А тут!.. Да, психологический барь­ ер, возведенный за десятилетия, когда вну­ шалось, что произвести на усадьбе продукт и тут же продать его, это нехорошо,— еще не разрушен. Распределительная экономика, плюс рас­ пределительная идеология, плюс такая же мораль — все это равняется... Ну, видим, чему равняется. «Когда нам построят дороги?», «Когда в магазинах будет гречневая крупа и жен­ ская обувь?», «Когда воздух на улицах ста­ нет чистым?..» Когда, когда? Нам, нам!.. Эти вопросы задавались М. С. Горбачеву на улицах Красноярска. Народ запрудил го­ родской проспект. Министры были тут же, они торопливо записывали в своих блокно­ тах. Сибиряк, видя готовность министров, укреплялся в убеждении, что, ну, теперь-то, в нашем регионе будет порядок, наконец-то центральные ведомства возьмутся. А меня это откровенно пугало. Потому что в крае подразделения десятков мини­ стерств, сотен главков, объединений, ну как все они этак очень активно начнут дергать издалека каждый своими вожжами! Что тут будет! Куда мы опять уйдем?! К каким новым бросовым затратам и экологическим трагедиям? Быстрая переориентация на со­ циальную сферу — достаточная ли это га­ рантия того, что Сибирь моя перестанет быть полигоном опять же необдуманных