Сибирские огни, 1989, № 9

гами пошевелить, как говорит Надя, но зато сами ме-ня-лы... Тянут кни­ гу своими лапами, дергают, мусолят страницы пальцами, делают вид, что понимают... А разбираются только в чем? В книгах про шпионство, про убийства. — Валентина, слышишь? — Да. — К тебе. — Ну, ко мне и надо. «Что она — немножко дурная, что ли?..»— думает Валентина о ни­ зенькой, кругленькой пожилой женщине в пальто, которая идет от подписного к букотделу. Не видит, где букинистика? Не понимает? Но тут же Валя сознает, что это она — зря: войдя с улицы в магазин, пожи­ лая и кругленькая женщина, действительно, может сразу и не увидеть, где отдел обмена. Ощущая себя как бы несколько виноватой, потому что подумала с бухты-барахты, Валентина становится подчеркнуто внима­ тельной: женщина же — это заметно — держится робковато, видать — пришла менять книги впервые, такие редко бывают настырными, на­ хальными. И принесла кое-что неплохое: Данилевский, Лажечников, Зощенко; правда, на них нет и особого спроса, поскольку все, вероятно, уже наелись книгами, добываемыми по абонементам за макулатуру. Отбирает же пожилая и кругленькая — на обмен — из детской литера­ туры. Старается, конечно, для внучки или для внука... Но когда жен­ щина, поколебавшись, снимает с магазинской полки «Избранное» Эдга­ ра По, Валентина отрицательно качает головой: — Не пойдет. — Не пойдет? — В обмен на ваши книжки не пойдет. «Не пойдет»,— этому Валя научилась у Надежды, та говорит с по­ сетителями вежливо, но решительно: такой у нее порядок, такое прави­ ло. Быть может, потому у Надежды с этими менялами и конфликтов сравнительно немного: скажет — как отрубит и не вступает в споры. Что нужно для работы в букотделе? Знание книжного товара, четкость, решительность и — никаких колебаний; твердый характер нужен, вот этому она и учит Валентину. И, само собой, надо всегда заботиться об активности обменного фонда. «Активность обменного фонда» — тоже Надежды выражение. Она его любит. Как определила для себя Валя, это означает, что вести обмен следует так, чтобы магазин всегда был в выигрыше. Хоть маленьком, но выигрыше. Не уверена, что достигнешь выигрыша,— не меняй, отказывай. Что-то тут Вале не очень нравится или она недопонимает... но с Надей не поспоришь, у нее — опыт. Д а и в библиотечном институте учится... Кругленькая женщина («чья-то бабка») уходит, и снова в букот­ деле никого, кроме самой Вали. Время словно остановилось. Вале при­ ходит на ум: хорошо бы, чтобы женщина унесла с собой Эдгара По,— может, внучка, у нее уже в шестом или седьмом классе... Или внук. Не стоило так останавливать женщину, когда та сняла «Избранное», лучше уж ей, а то достанется какому-нибудь меняле... Снаружи на оконном стекле нарисованы бусинки мокряди, они не расплываются, не стремятся вниз. В подписном у Марии Ефимовны появляются изредка люди — один, два... Казалось бы, Валентина должна быть довольна, что у нее нет народу, но все же скучно, если совсем без людей. Марии — лучше, может перекинуться словечками с Анвой, застекленная касса рядом. А Валентине, если что спросить у Марии или у Анвы, нужно крикнуть через весь магазин. Минут через сорок появляется в букотделе типичный м е н я л а . Мо­ лодой, а — мордастый. Глаза навыкате. Полез за загородку к книжной витринке, где самый дефицит, не спросив разрешения. Берет книгу тол­ стыми пальцами, устанавливает хотя на прежнее место, но как-то... нет, не небрежно, а пренебрежительно, будто отталкивает от себя. Знатока корчит, видала Валентина таких знатоков! — Никто не сдавал воспоминания Нветаевой? 4 Сибирские огни № 9