Сибирские огни, 1989, № 9

пость, если хотите. Валя не любит покупателей-подписчиков, но особен­ но — менял. Менялы — книголюбы? Д а какие они книголюбы? За что она их обязана любить? У этих менял руки трясутся от жадности... И вообще... Скорее бы закончить рабочий день, думает Валя. Дома у нее немало дел: сначала, как придет, надо мыть пол — сегодня суббота, потом разогреть вчерашний суп, похлебать, попить чаю, потом замочить белье, потом... А по дороге домой — заскочить в булочную, взять хлеба и сахару. Никто в букотделе так и не появляется после обеденного перерыва, и мысли Валентины текут дальше. Вообще-то пусть скучно, но лучше, когда нет этих... книголюбов, как они сами себя называют. Валентина любит книги, такая любовь у нее — еще с детского дома, где, помнится, была замечательная библиотечка: «Спартак», «Рассказы о животных» Сетона-Томпсона, Лермонтов, «Как закалялась сталь» Николая Остров­ ского, «Звезда» Казакевича... Какие произведения! А «книголюбы», которые приходят в букотдел сдавать, выменивать... Берет с полки кни­ гу, а когда ставит ее обратно — сует, как полено, не замечает, что мнется переплет, если он бумажный. И все норовят получить какое-то преимущество, поступить нечестно... Многие, во всяком случае... А под­ писчики, которые тоже именуются «книголюбами»! Когда проходит подписка — шумят, скандалят, подсовывают чужие паспорта. Валентина насмотрелась: хватают все подряд, что надо и не надо, лишь бы схва­ тить, выиграть, а последние тома сочинений, где чаще всего печатаются письма либо разные варианты, приложения, — остаются невыкупленны- М 1 !, письма писателей этим кни-го-лю-бам неинтересны... Им похвалить­ ся надо: у меня такое собрание сочинений есть, а у других его нет. Кни- го-лю-бы! Не все, конечно... Но с одним патлатым она недавно сцепи­ лась. Чемоданчик-дипломат, волосы начесаны на уши, а — непромытые, как следует; стоит и объясняет молоденькой, которая его слушает, раскрыла рот, что в книжных магазинах продавцы и заведующие худо­ жественную литературу повышенного спроса делят между собой, рас­ пределяют по знакомым, у которых есть что дать взамен... Дома Вален­ тине сделалось еще обиднее: вот она — продавец книжного магазина, а много в ее комнате лежит спрятанной для кого-то художественной лите­ ратуры, много книг у нее самой? Смотри, патлатый, ищи, если тебе надо! Полочка над диваном (на нем Валентина спит), на этой полке два десятка книг, которые Валентина не может перечитывать спокойно... Новых среди них нет, единственное подписное издание — четырехтом­ ник Эрнеста Хемингуэя,— действительно из ее магазина, но этот четы­ рехтомник, этот Хемингуэй, которым она дорожит, честный, выигранный Валей по подписке. Больше ей ни разу ие повезло. Очень хотелось вы­ играть Генрика Сенкевича, один необыкновенный роман которого — «Вез догмата» она прочитала, но не получилось. А Хемингуэй — есть, три года назад ее номер на подписке оказался счастливым. Понял, пат­ латый с чемоданчиком-дипломатом?! Сам, наверное, книжный жучок, спекуль; а Надежда, которая сегодня выходная, правильно говорит: если свекровка бл..., она и на невестку думает. Валины мысли ненадолго обращаются к Надежде... Вообще-то Надя умная, хорошо разбирается в книжном товаре, потому и поставили на букотдел, когда с нынешнего года его открыли. Сначала — отдельчик, теперь, пожалуй, можно сказать — отдел. Надежда разбирается, она давно в книжной торговле, пришла гораздо раньше ее. Вали, к тому же заочно учится в библиотечном институте. Надя, должно быть, все-такн хорошо к ней относится; да не должно быть, а точно, потому что подго­ тавливает к работе с буккнигой, оставляет за себя, когда выходная. А в букотделе лучше, чем в подписном: с книгами иметь дело поинтереснее (но не с менялами). В подписном все проще и однообразно: взял у подписчика квитанцию, отметил очередной том в квитанции и картоте­ ке, получил чек, выдал книгу — иди, подписчик, своей дорогой, отвали! В букинистическом, понятно, нет такого однообразия, тут требуется моз- 96