Сибирские огни, 1989, № 9

оригинал! И мечтатель, как видно, порядочный все-таки Вы, Но допустим, что так. А на что мы построим канал! Ассигнуют ли нам эти средства сейчас из Москвы! И откуда возьмем мы потребных на дело людей. Дабы там обеспечить им в тундре условья труда! Я сказал: — Вдохновите сторонников ваших идей И немедленно тысячи их вы пошлете туда! Вот как мне представлялись мечты капитана, то есть, вернее, как я привел в ритмический стройный вид его довольно бессвязные речи на борту «Гала-Лии» у кафе «Дима» и городской СИБАКЕ. Однако на деле все вышло по-иному. Глубокой осенью я узнал, что «Гала-Лия» зазимовала где-то на низовьях Оби, а следующей осенью пришли известия, вернее, возникли толки, и более печальные: Эльпорта с его командой обличили вроде как в спекуляции, точнее — в незаконной скупке пушнины у туземцев, причем оказалось, что дробь в трюме его бота является не балластной дробью, но дробью, предназначенной для выменивания на нее мягкой рухляди, и эту дробь у него конфисковали. Это не были точные документальные данные, скорее, это были толки и слухи, которые я не сумел проверить потому, что к тому времени был занят другими делами, поездками от журнала «Сибирские огни» и от газеты «Советская Сибирь» по другим районам Советской Азии. Правда, я, кажется, толковал время от времени об Эльпорте Вивиану Итину: ты, мол, занимаешься Севером, так не слы­ шал ли чего о чудаке капитане, куда он девался. Но Итин, насколько мне помнится, тогда мне не мог сказать ничего по этому поводу. И я как бы забыл об Эльпорте и о незаконченной поэме о нем. Конечно, это было нехорошо с моей стороны, но юность есть юность, она легкомыс­ ленна и эгоистична. И только во второй половине тридцатых годов я вспомнил о капи­ тане. Кажется, даже именно в связи с Вивианом, который, канув в нети, по слухам оказался где-то там, на дальнем Севере... А я обитал тогда в Омске. Как-то под впечатлением всех развер­ нувшихся событий, а может быть, в предчувствии событий надвигаю­ щихся, в предчувствии войны, решил я разобраться в своих архивах и выписать наиболее ценное в одну тетрадку. Тут-то я и наткнулся на незаконченную поэму об Эльпорте. Боже мой,— подумал я,— ведь Эльпорт прошел там, где оказался Вивиан и многие, многие другие... И как-то само собой получилось, что, переписав в тетрадь все выше- цитированные стихотворные строки, я написал продолжение: Да! Сначала они посчитали, что я дуралей, А потом объявили они, что команда моя За балластную дробь покупает песцов, соболей. От меня это все лицемерно скрывая, тая. И из трюма изъята была вся балластная дробь. Но что же было дальше? Я не знал. Но задумчиво и осторожно я вывел вслед за этим некий — не то, чтобы возможный,— но и неневоз­ можный вывод. А меня повели расстрелять на широкую Обь. И, начертав это, я понял, что окончательно обрек эту свою поэму на ненапечатание. Мало того, что я излагал и выше не факты, а, в сущности, сплетни и разнотолки об этом, отнюдь не вымышленном, а существовавшем и, быть может, существующем человеке,— мало этого: теперь я написал, что его повели расстрелять. А вдруг он жив и выступит с опровержением? Или живы Галина или Лия и тоже возь­ мут да и вступятся за честь отца. Как быть? Ведь, если я даже для отвода глаз изменю фамилию капитана, назову его не Эльпортом, а, скажем, Эльвортом, или даже Эльфортом, то это не поможет делу. И я написал: