Сибирские огни, 1989, № 9

упомянуть всуе имя самое главное, грозное. Сожгли бы все здание, где совершилось святотатство и пепел по свету развеяли бы! А сейчас партийная власть, советская власть раскрывали передо мной, Прессой, души, и делалось это искренне, никто никого не боялся, вот они, приметы нового, вот она, славная экзотика перестройки! Однако нельзя не заметить, что мы, пресса, прямо-таки, случается, наглеем. Нынче весной большой кагал пишущих был принят в очень вы­ соком кабинете, и я задал у всех на языке вертевшийся, но никак все еще тогда из робости никем не задаваемый вопрос об ответственности за трагические потери в годы застоя. Начальство улыбнулось, попыта­ лось ответить шуточкой, но не получилась шуточка, потому что, обнаг­ лев, я задал еще вопрос — наступила неловкая пауза. Хозяин, глядя в потолок, подбирал^ достойный ответ, да не успел: выскочил-таки один из нас, стриженный под бокс, молодой, но сильно седенький торопыга, кинулся на выручку высшей власти: «Мы тут не для того, чтобы устраи­ вать дискуссии». Нашелся-таки умница, выручил. Хозяин улыбнулся одобрительно: конечно, не для того, не для дискуссий приглашаетесь. Сидите, слушай­ те, как дядя шутит. И все пошло чинно, гладко, серо, нудно — по хоро­ шо наработанному протоколу, когда все исполняют свои роли, соглас­ но откованному на металле табелю о рангах. — Я тоже верю в перестройку,— чистосердечно признался я,— Ве­ рит, наверное, и тот товарищ, который посылает вам постановление о постановлении, но почему, почему? Зачем ему это нужно? — Факт из серии «нарочно не придумаешь», — мрачно улыбнулся председатель.— Послали мы в край запрос-требование выслать сена для нашего стада — цельное молоко детям, в больницу. Ответ по теле­ фону: «Да вы что, косить разучились? Может, приехать поучить?» А ведь он не только руководит нами, но перед кем-то даже отвечает за нас. Вудет ему команда — двинуть в тундру не то что кукурузу — вино­ град, он спустит нам бумагу. И будет требовать ответной бумаги. Нет, не винограда, а бумагу на свою бумагу, потому что его больше ничего не интересует. — А это, простите, не анекдот насчет кошения сена в тундре? — Ах, если бы анекдот!.. ...Кирка, лопата и НАДО! Я сижу в просторном кабинете с огромными окнами, за которыми стеной вздымается Карское море; как на ладони, вся бухта с дремлю­ щими на рейде кораблями. На той стороне пролива — островной Дик ­ сон, горстка разномерных домов, прижавшихся к скалам. — Перестройка? А куда? За большим столом с телефонами, селекторным пультом — сухо­ щавый пожилой человек, указавший мне на стул против себя. Надев очки, пункт за пунктом он изучил мою анкету, делая короткие отметки на полях. — Шел корабль, сел на мель, капитаны закричали: все, ребята! дальше некуда — перестройка! А куда, я спрашиваю, в какую сторону перестройка? Нет четкого лозунга, призыва ясного, народ не поймет, я вот не понял. Телефонная трель прерывает моего собеседника. С трубкой воз­ ле уха он подходит к окну, отдает, глядя на акваторию рейда, какие-то не понятные мне команды, трубка звякает о рычаги аппарата. — Вспомним революцию: «Вуржуя — к ногтю!»; «Помещика-па- разита — к стенке!»; «Земля — крестьянам, заводы — рабочим!» Все ПОНЯТНО, народ наш ценит лозунг простой, четкий, доходчивый. — Выл еще лозунг «Вся власть — Советам!»,— напоминаю я. — Выл. И прекрасно выполнил свою роль. Лозунги не долговеч­ ны, их надо менять. Иные отработанные — вовремя сдать в архив. 28