Сибирские огни, 1989, № 9

ли это души, подумалось, моих соотечественников, погибших от пьян­ ства, удаляющихся в вечность? Перевалив еще одну гривку, я увидел обширное поле, уставленное бугалками. Нескончаемо много одинаково белых бутылок, а рядом действующим вулканом курилась городская свалка. Бутылки стояли горлышками вверх, и вдруг одна бутылка подпрыгнула, полетела, прон­ зительно хохоча... За ней поднялась вторая, третья, они летели прямо на дым свалки, летели и хохотали. Чайки. Налетавшись в дыму, возможно, погревшись, птицы снова опускались на землю, замирали, засыпали. Большой чаячий город-базар размером в два, может быть, в три футбольных поля. Приблизившись, замечаю, одни птицы дремлют с открытыми глазами, глядя в небо, другие охорашивают свои белые одеяния, и меня удивляет, почему та­ кие чистоплотные создания обосновали свой город поблизости от свалки. Сидят птицы плотно, они высокомерны, презрительно поворачи­ ваются ко мне спинами. Начали взлетать, когда расстояние между нами сократилось до неприличия. Бзлетев, кружили надо мной и хохотали, хохотали... Не знаю, что насмешницы обнаружили во мне такого уж смешного! Могли бы вести себя поскромнее; все же я принадлежал к племени царей природы. Провожая меня, чайки кружили надо мной и, радуясь, что я ухожу, хохотали, хохотали, хохотали... Прогнав меня, чайки опускались на кам­ ни, прибрежные острые выступы, и на фоне сизой морской дали скалы казались теперь сказочным белоснежным городом. Подумалось, чаячье­ му этому городу не одна сотня, не одна, может быть, тысяча лет, и наш человеческий город с универсамами и туристами, пивбарами и свалками, перестройкой и алкогольными страстями — лишь пригрезившийся им, коренным жителям, дурной сон. Так начался первый день моего Хождения на полуострове Диксон с находки древней чаячьей столицы! Это ли не экзотика, это ли не открытие?! Подумалось, хорошее начало, но то ли еще будет! И я не ошибся: пробыть на Диксоне суждено мне было не два-три дня, как предполага­ лось, а целую неделю. ...Анкета перестройки Я решил переквалифицироваться в социологи. Не скрою: решение возникло не без влияния классика, и так как мой опыт тоже удал­ ся, делаю вывод: учиться у великих предшественников всегда по­ лезно. Что сделал Антон Павлович, добравшись, наконец, до Сахали­ на? Он объявил себя чиновником, присланным для переписи населения. Решив объявить себя социологом, я само собой начал с того, что соста­ вил анкету. Бопросов в моей анкете набралась как раз чертова дюжина — тринадцать; сверх того в соответствии с духом времени оговорено бы­ ло условие: исследуемый может внести пункт от себя лично, какой угодно, отвечая лишь на те вопросы, которые ему понравятся. Анкета перестроечная, поэтому первым значился вопрос: «Пере­ стройка. Берите ли вы в нее?» Были вопросы невинно-провокацион­ ные: как скоро, на ваш взгляд, мы ощутим плоды перестройки? Или: застой длился восемнадцать лет. Почему так долго? Наконец: нача­ лась ли перестройка лично на вашем рабочем месте? Знаю, социологи поставят единицу моей анкете и будут правы, однако анкетирование мое населения за Полярным кругом дало ощу­ тимые результаты, о чем свидетельствует отчет-репортаж, приводимый ниже. Размножив тексты на машинке радиста «Ивана Назарова», ровно в 12.00, как и было условлено по телефону, я входил в приемную перво­ го секретаря райкома, а в 12.01 я был приглашен в кабинет за двойной 26