Сибирские огни, 1989, № 9

Кто-то сказал мне: однажды завезли на Диксон целый корабль голу­ бой краски — во всех бочках она оказалась только одного цвета, и стро­ ители стали красить все в голубое. В самом центре стоит торговый центр, весь голубой, как ледяной кристаллик. ^Материковый Диксон (есть еще островной — через пролив) можно обойти за полчаса, но и в эти полчаса увидищь немало примечательного, например, памятники. И даже не сами памятники удивляют странника, а их количество. На душу населения памятников в городе гораздо боль­ ше, чем в любой столице мира,— я не считал, сами жители Диксона в этом твердо уверены. Памятники разбрелись по городу тоже весьма вольно: кто где ут­ вердился, там и стоит. Издали посмотришь — человек ждет кого-то, подойдешь ближе — памятник. Уважаемый человек стоит без всякого пьедестала, хочется подойти, протянуть руку, поздороваться. Советскому туристу Диксон хорошо известен, существует даже спе­ циальный круиз для любителей северной экзотики, но местные жители недовольны: самая главная для заезжего туриста экзотика в их городе — прилавки торгового центра с западной «фирмой» да рыбный отдел универсама. Впрочем, наш отечественный турист, жаждущий экзотики,— тоже экзотика... Что же касается аборигена-горожанина, то самой высокой экзотикой для него всегда было, есть и будет — солнце, вечный дефицит Севера, и в солнечные дни, как мне рассказывали, учителя прерывают уроки, дабы юные северяне хватили его, желанного! В день нашего прихода на Диксон солнышко, хмурое, сонное, гуля­ ло невысоко над морем, но дворики детсадов и школ звенели детскими голосами. Шел^ август, бархатный сезон, жиденькая просинь пробива­ лась в небесной дали, и вдруг я услышал, как в низине за городом по- весеннему мощно проревел патриарх здещнего стада —- могучий черно­ пегий бык. Не было еще и десяти утра, местное высшее общество, которому я был намерен нанести сегодня официальный визит, было еще не готово принять меня, и поэтому я решил начать с визита обществу коровьему, во главе с его пегим императором. Воздущный тротуар перенес меня через овраг, заваленный отслу- живщей торговой тарой, копивщейся здесь, видимо, со времен первых землепроходцев, и я сразу оказался в тундре, во владениях черно-пегого императора и его смиренных подданных, разбредшихся по ягелевому пастбищу. Нет, черно-пегий владыка не сумел принять меня: он был занят ухаживаниями за одной из своих подданных, молоденькой граци­ озной телочкой, вероятно, собственной внучкой или правнучкой, и я лищь издали засвидетельствовал свое почтение императору, исполняв­ шему ритуал продолжения рода коровьего, для нас, людей, народа са­ мого дружественного. Я долго шел вдоль морского берега, заваленного горами того самого плавника, который, наконец, достиг своих пределов и лег тут, изгнивая, бесполезный, никому не нужный. ^ Идти по моховой тундре не легче, чем по песчаным барханам, каж ­ дый шаг — с боем, нога проваливается во влажную мяготь по щиколот­ ку. Это и есть ягель, дарующий жизнь всему сущему в тундре. Я присел, разглядывая одно из величайших чудес природы. Роились и трепетали у меня на ладони крохотные, с маковое зерно цветочки. Одни соцветия только распустились, другие доцветали, белые, розовые, голубенькие,— тундра все еще цвела, у нее продолжался недолгий медовый месяц! Я перевалил гривку, открылась новая долина, и безо всякой цели зашагал вперед. Как в сказке — куда глаза глядят, в поисках того, сам не знаю чего... Вдоль берега тянулась шеренга ржавых бочек, она поднималась на увал, исчезала за горизонтом. Кто и зачем свозил сюда эти бочки, поста­ вив на попа, выстроил в нескончаемый ряд? А не материализовавшиеся