Сибирские огни, 1989, № 9

у ВРЕМЕНИ ЕСТЬ СВОЙ РЕЗОН... Сергей ДОРОГОВ ВСЕ ДОРОГИ Медвежонком медным медленно, лениво, крон касаясь строгих, острых стрел костра, прячась неприметно в кудри, гребни, гривы, бродит над дорогой гордая сестра. Редких среди сосен — ражая дружина. Тихо входит эхо в хоровод годин. Желтой силой осень лужи закружила. — Князь! куда нам ехать, если путь — один!.. Лето отплетала из кос леса осень, да туманы-думы — в горе не горим! Звонкий зов металла в лес приносит просинь — за бугром угрюмым рубят Третий Рим. УГЛИЧ я помню — по ком мне звонить. Иных никогда не тревожил. Пусть после сдирают кожи — я помню, по ком звонить. Развейте все вервии в нить! Верните на спины вожжи! Я помню, по ком мне звонить, иных никогда не тревожил. И стынет язык на ветру. Товариьц — угрюм и расколот. По тракту колышется холод — и стынет язык на ветру. Они пропадут по утру, тараьцится окнами город. И стынет язык на ветру, товарищ угрюм и расколот. С презрением смотрит Христос на вас, славословящих в храме с утертыми утром руками, — с презрением смотрит Христос. Спровадьте в подвалы вопрос, залейтесь в молитве хорами — презрительно смотрит Христос на кровью торгующих в храме. ИМЯ НАТАЛИИ Шаг мой давно нарочит. Но память — темна и нелепа Вспомните: выбросит небо ясный языческий щит. Колкие сны ковыля — как сторожа бездорожью. Поле откликнется дрожью: Игорь — Владимир — Илья. Троиьга! Судная медь! Зороастрийское пламя! Можно расстаться с углами, главное — имя иметь. Вспомни: ненастная весть, тучи черны и недобры. Лавою вломятся обры. Но прокатились — и несть. Несть им числа и пути, несть им покою, доколе... Что они нам, мое Поле! — перекати. Выбели кости, земля, гибели, что след за ними!.. Кто поминал мое имя — Игорь! Владимир! Илья! ЧАША В камнях и траве... Ветры падают оземь, и тянутся птиьгы в круг ьгарственных стран.