Сибирские огни, 1989, № 9

ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ я не сомневаюсь, что Сергей Марков в новелле о нашей юности из самых лучших чувств рассказал о том, как в свое время, еще не зная меня лично, услышал обо мне увлекательные вещи от нашего общего знакомого, поэта и актера «Синей блузы», Бориса Жезлова. Смысл этого жезловского повествования сводился к тому, что я «срезал нос» Колчаку. Раз уж все это появилось в печати, внесу для ясности некоторые дополнения в патетический рассказ Бориса Жезлова и в эпический пе­ ресказ этого рассказа Сергеем Марковым, да, кстати, упомяну и еще о некоторых участниках всей этой истории и обстановке, в которой все это происходило. С Борисом Жезловым я познакомился еще до революции, вероятно, еще в 1916 году, когда его мать, Елена Станиславовна, мамина сослужи­ вица по переселенческому управлению, обитала еще в полуподвале дома поблизости от Иртыша, и Борис, одинокий и беспризорный, отлеживал­ ся там после тифа. Мне сказали, что надо пойти и развлечь Бориса, коро­ тавшего дни над книжками, и я пришел. Он, худой мальчик с обритою головой, лежал на кровати. — Скучно тебе? — для начала спросил я. — Нет,— ответил он,— ко мне приходит очень много посетителей. — Кто? — Д а вот, например. Рокамболь, то и дело, является и усаживает­ ся вон туда за стол! И Борис показал на обеденный стол посредине комнатушки, завален­ ный горами книг из Казачьей библиотеки. Были тут и Дюма, и капитан Мариет, и Луи Буссенар, и в очень большом количестве действительно этот самый писатель, автор «Рокамболя» — Понсон дю Террайль, чье двадцатитомное собрание сочинений нынче букинистами продается за две тысячи четыреста рублей! — Д а ,— сказал я собеседнику «Рокамболя»,— ты в приятном обществе проводишь время! Но, в сущности, я не испытывал большой зависти к Борису. Меня мало интересовали Понсон дю Террайль, да и оба Дюма, как отец, так и сын. Читатели моих воспоминаний знают, в каком книжном окруже­ нии я выходил на рубеж Революции. Блок, Брюсов, Сологуб, Маяков­ ский, Джек Лондон, Кнут Гамсун — вот что занимало мое, не по-детски пылкое, воображение, и мне кажется, что именно тогда в руки мои по­ пала и эта книга, та самая, которой предстоит сыграть довольно значи­ тельную роль в данном рассказе. Эта книга называлась «Золотые яблоки». Б этой книге, в «Золотых яблоках», я нашел увлекшие меня рас­ сказы о жизни Франции накануне и во время Беликой Французской ре­ волюции, о переживаниях французских аристократов, неких кавале­ ров и дам, чьи головы и головки полетели прочь с плеч, когда револю­ ция разразилась. Десятилетний мальчик, живущий в глубоком сибирском тылу, но ясно ощущающий тяготы этой германской войны, я был смутно осве­ домлен и о возможности повторения революции: первая была в год моего рождения, о приближении новой все настойчивей толковали кругом. И вот она разразилась. И выздоровевший к тому времени Борис Жезлов оповещал меня о том, как на новый лад надо петь «Марсельезу»: Вставай, поднимайся, рабочий народ. Берите дубинки и бейте господ! Б эти дни, и вообще в семнадцатом-восемнадцатом году, слушая разговоры потрясенных событиями важных дам, залетных аристокра­ ток, торговавших на барахолке выцветшими шелками и облысевшими