Сибирские огни, 1989, № 9

зачем я им нужен; этих людей глодало беспокойство, не помнит ли кто-нибудь о деятельности некоторых из них в колчаковской столице. Шел разговор о короле писательском Антоне Сорокине, о Георгии Мас­ лове, но об Игоре Славнине, равно, как и о покойном Юрии Сопове, ни­ кто даже и не упомянул. Это я говорю к тому, что за столом собрались тонкие любители литературы, которые отличали суету сует от истинно прекрасного, недаром за столом главенствовал известный искусствовед, профессор Борис Петрович Денике. Итак, я не встретил в кругу московских сибиряков Игоря Славнина и даже упоминания о нем, и не встретил его вообще больше никогда в жизни, потому что он через некоторое время утонул, купаясь в одном из притоков Болги. И когда через много лет я прочел в литературной иркутской антологии только то, что, не окончив университета, он всту­ пил добровольцем в ряды Красной Армии, служил на Дальнем Бостоке, в Сибири и Монголии и умер на двадцать шестом году жизни в самом расцвете творческих сил, то подумал, что, конечно, прав был Антон Сорокин, когда говорил о нем как о храбром подпольщике. Сложны судьбы людей переходной эпохи! Бедь сказал же мне однажды, неза­ долго до своей смерти, Бсеволод Иванов: — Знали Бы Юрия Сопова? Жаль, что не знали лично! А то вот у меня есть сведения, что он проник в личную охрану Колчака, чтобы готовить на него покушение, но сам и подорвался на гранате! То есть он был наш! И если уж говорить здесь о Бсеволоде Иванове, то в данном кон­ тексте будет вполне уместно сказать и об его мрачноватом однофа­ мильце Всеволоде Никаноровиче Иванове, который был колчаковцем, но стал нашим, вернувшись из харбинской эмиграции и написав ряд патриотических исторических романов, которые многими были оценены довольно высоко. Но я-то, грешный, оценил его не за эти романы, а за стихи, много раньше, еще в 1919 году, прочтя в какой-то газетке тех времен его стихотворение «Калита»: Сибирь с огромными пространствами.^ Прямой, реьнительный, неловкий. Ты пешим образом пространствовал С мешком, подсумком и винтовкой. Ища под Пермььо на позиции Или в тайге зеленокудрой Все, что утеряно в Галиции Предательствами суемудрых. Ах, в распрях ложно государственных Твоя душа все обуянна Заботою высокоцарственной Скупца России, Иоанна. Один скорбит душою мглистою. Другой — ловец своих мгновений, А ты один идешь тернистою Тропой сверхличных вожделений, Восстановляя, что разрушено. Что мудростию предков дано, И только мудрый голос слушая Царей Петра и Иоанна. Считаю уместным отметить, что немного позже, чем я, оценил творчество Всеволода Никаноровича Иванова и Николай Рерих: «Уж больно глубоко и правильно чуете Вы Россию»,— писал Рерих в очерке «Россия», в основу которого легло письмо Рериха к писателю В. Н. Иванову, как говорится в примечании 29-м в книге «Н. К. Рерих. Из литературного наследия». Москва, 1974. В этой же книге есть неплохая репродукция рериховского «Небесно­ го боя», где над величественной русской землей в грозовых облаках как будто бы мечутся падшие, но все же вздымающие крылья свои анге­ лы, не бесы, но падшие ангелы.