Сибирские огни, 1989, № 9

привели к разрыву, то Ивана Ивановича Ку­ тузова, напротив, в этом плане можно счи­ тать вполне счастливым и благополучным человеком. Повесть «Славяне» и начинается мажор­ но, светло. Кутузов с внучкой Вероникой плывет на другой берег Амура за подснеж­ никами, и переполняет его чувство любви: и к маленькой этой девчушке, и к весенней обновляющейся природе. «И думал Иван Иванович, что не обошла его судьба, нет — не обошла: когда надо было, он встал на за­ щиту отечества и защищал его, восстановил все, что было порушено, сына воспитал и вы­ учил, внуков дождался. Что еще?» Ну что, в самом деле, казалось бы, нужно еще человеку для полного счастья? Жить только остается да радоваться, глядя, как весело и беззаботно прорастает свежий ро­ сток на отвоеванной у врага земле. Но вот не может быть до конца счастливым старый солдат, пока твердо не убедится, что эстафе­ та передана в надежные руки, что молодые накрепко для себя усвоили — «теперь их че­ ред — жить и отвечать за все, что рядом с ними живет и произрастает, чтобы в цело­ сти и сохранности передать своим внукам... А значит, надо вдвойне, втройне быть вни­ мательнее к тем, кто сегодня за покой оте­ чества отвечает, кто на его страже стоит...» И радостное чувство, с которым Иван Ива­ нович смотрит на свою внучку, омрачается мыслью о том, что благополучные нынеш­ ние ребятишки, «нынешние Вероники», кото­ рые «в достатке и покое поднимаются, они ведь совсем к бедам и лихолетью не подго­ товлены, так что случись если чего...» И знобко становится на душе у Кутузова, и непроизвольно пытается загородить он со­ бой внучку, услышав характерный звук ве­ сеннего бекаса, жутко напоминающий ему сверлящий вой летящего снаряда, навсегда врезавшийся в память со времени первого его, Ивана Ивановича, боя... В завершающей цикл повести «Колыбель души» проблема «отцов и детей» становится краеугольной. Во всяком случае, в произ­ ведении не просто констатируются возник­ шие разногласия между представителями разных поколений, заявляются их позиции. Автор пытается вникнуть в истоки и причи­ ны этих противоречий, выйти на более вы­ сокий виток осмысления проблемы. Верный себе, Вяч. Сукачев и в «Колыбе­ ли души» жизнь героев изображает в двух временных пластах. Такое единообразие приема, однако, не дает повода упрекать пи­ сателя в композиционном или сюжетном од­ нообразии, ибо умеет он создать и не орди­ нарные ситуации, и неожиданные повороты в сюжетных коллизиях. Итак, о чем же все-таки повесть «Колы­ бель души»? В Москве и в далеком таежном поселке на Амуре доживают последние дни свои два старых воина: генерал Куликов и бывший старшина Сыромятин. Их трудно назвать однополчанами, тем более — фронтовыми друзьями (всего-то на сутки и свела их судьба), тем не менее связаны они истинно кровной связью. В жестоком бою батарея Сыромятина, где волею служебных обстоя- , тельств оказался офицер-особист Куликов, . была уничтожена. Чудом уцелевший Сыро­ мятин вытаскивает на себе с поля боя конту­ женного Куликова. Потом их дороги разой­ дутся — сначала по разным госпиталям, за­ тем — фронтам, А однажды Куликов узна­ ет, что его спаситель погиб, корректируя в логове врага огонь нашей артиллерии. Однако живуч оказался солдат из дальне­ восточного селения. Два раза приходила на него похоронка, но «всем смертям назло» он вернулся домой, где так же доблестно, как и воевал, трудился долгие годы в леспромхо­ зе. И носил засевший глубоко в легком ос­ колок пехотной мины, который в свое время не смог извлечь полевой хирург. Коварный этот осколок «настигает» Сыромятина через сорок с лишним лет. Умирая, Ефим Петро­ вич и не подозревает, что день в день, слов­ но по уговору, смерть прибирает и генерала Куликова... Впрочем, это лишь одна из линий пове­ сти. Линия, правда, в структуре произведе­ ния стержневая, хотя отчасти и традицион­ ная: о бойцах, спасавших в бою команди­ ров, писалось не раз. А говорю «отчасти» потому, что знакомая коллизия осложнена здесь не совсем обычными обстоятельствами. Случилось так, что Куликов, тогда еще подполковник, впервые увидел Сыромятина, решившего разведать самостоятельно обста­ новку перед боем, за пределами батареи и заподозрил старшину в дезертирстве. Спа­ сенный же впоследствии им от верной гибе­ ли, он находит в себе мужество попросить у Сыромятина прощения за то, что «унизил... солдата подозрением» и «по воле нелепого случая чуть было не подвел под трибунал». Честный и благородный этот поступок, а че­ рез него и образ нравственно чистого и спра­ ведливого офицера навсегда отложились в душе Сыромятина. Как и в предыдущих произведениях цикла, ретроспективный план в повести «Ко­ лыбель души» (а события сорокалетней дав­ ности здесь тоже пропущены через призму воспоминаний и ощущений персонажей- фронтовиков) становится своего рода фун­ даментом для изображения современного бытия бывших воинов, которое у каждого из них сложилось по-своему. Линии судеб Куликова и Сыромятина так и не пересеклись в мирной жизни. Тысячи верст расстояния между ними, почти полное отсутствие информации друг о друге, раз­ ные социальные слои, к которым они при­ надлежали,— все это, разумеется, не спо­ собствовало их послевоенному сближению. Но вот что любопытно, вот на что обращает наше внимание автор; как бы далеки ни были они друг от друга, на исходе жизни терзает их одна общая забота — забота о сохранении для близких и дальних потом­ ков своих «колыбели души». Ну, а «колы­ бель души» — это, с одной стороны, сино­ ним «родового гнезда», важнейшего истока и источника духовного формирования чело­ века, а с другой — метафора, обозначающая сложившуюся и выкристаллизовавшуюся в череде поколений определенную нравствен­ но-этическую субстанцию, вне которой лич­ ность не может существовать. И эти заботы героев повести о сохранно­ сти «колыбели души», как убеждаемся при чтении, небеспочвенны. «Помру — и конец! Вместе с душой уйду, потому как не к кому прислониться будет, никто в ней не нуждается, а это конец! Ко­ нец роду Куликовых»,— горестно размышля­ ет смертельно больной генерал, наблюдая мелко-суетливое существование дочери и внучки, чье «повышенное чувство собствен